– Остановите это несчастное дитя, а я надену шляпу и пальто, и мы сразу же уедем, – сказала мама. – Мне все кажется, что в дверь вот-вот снова позвонят. Я не могу больше говорить с посторонними о вашем папе.

Мы с сестрами оделись и стали ждать маму в прихожей. Нам как будто предстояло долгое путешествие, и казалось странным пускаться в него без багажа. Розамунда, когда спустилась, выглядела такой взрослой, что мы ахнули. Она впервые надела свое новое зимнее пальто, а пальто для нас в ту пору имели большое значение, потому что, хотя мы и носили фасон с подолом, не доходящим до земли, который выдавал в нас школьниц, они скрадывали такие взрослые привилегии, как талия. У этого пальто была высокая талия и длинный подол, и оно было синим, как синяя даль. Мы склонили головы в восхищении. Она доказала, что наше поколение способно на это, мы можем стать взрослыми. Нам не хватало этой уверенности.

Пальто сшили она и ее мать, но никто бы не догадался, что оно не куплено в магазине.

– Даже немного жаль, что ты собираешься стать медсестрой, – сказала Корделия. – Вам с матерью стоило бы открыть собственный магазин на Бонд-стрит.

– Нет, мы об этом думали, но невозможно открыть свой магазин, если у тебя нет так называемого капитала, хотя, по-моему, речь идет всего-навсего о деньгах, – ответила Розамунда, рассудительно глядя на нас своими спокойными серо-голубыми глазами.

– Это не просто деньги, – объяснила я. – Это деньги, которые ты не тратишь, а откладываешь, покупаешь на них землю и оборудование и платишь людям, работающим на тебя, чтобы производить больше товаров и зарабатывать больше денег на их продаже, и необходимо тщательно заботиться, чтобы деньги поступали с определенной регулярностью. Мне это в свое время объяснил папа.

Стоило мне о нем упомянуть, и он снова оказался среди нас.

Когда спустилась мама, вид у нее был настолько обезумевший, что перед выходом нам пришлось привести ее в порядок. Она надела совершенно потрепанное манто, но мы не заставили ее его снять. Она любила носить его в моменты невзгод и черпала уверенность в том, что оно сшито из котикового меха. Она никогда не замечала, что мех этот настолько износился, что сквозь него виднелась блестящая мездра, а мы не указывали ей на это, потому что в ее гардеробе не было больше ничего, что она могла бы посчитать нарядным. Мы заново повязали вуаль на ее шляпе, чтобы большая дыра оказалась в стороне от ее носа, а она тем временем давала Кейт распоряжения, что нужно делать, если в наше отсутствие вернется папа. Наконец дверь за нами закрылась. У ворот мама остановилась и произнесла: