Когда Розамунда увидела ее, то потеряла дар речи от восторга и стала такой же молчаливой, как и в тот день, когда мы впервые привезли ее в Кью.

– Это доказывает, что некоторые вещи могут быть одновременно прелестными и великолепными, – сказала мама. – Как Мендельсон. Скрипичный концерт.

– Да-да-даа-да, да-даа-да, да-да-да-да-да-даа, да-да-даа-да-да, даа-а, да-даа-да-да-даа, – дружно запели мы. Нам повезло, что в садах не было никого, кроме нас.

Мы встали в круг и смотрели на лапажерию, и мама вздохнула.

– Хотелось бы мне задержаться и посмотреть на нее подольше.

– Ну так задержись, мама, – сказала я.

– А как же ваши сэндвичи? – возразила она. – Вам нельзя пропускать приемы пищи, у вас растущие организмы, и вы все должны ложиться пораньше, начнем сегодня же, это безобразие, а теперь пойдемте есть.

– Почему бы нам не устроить пикник прямо здесь? – предложила Мэри.

– Здесь нельзя, – нерешительно ответила мама. – Нас выгонят.

– Сразу за углом садовник поливает японские рододендроны, – сказал Ричард Куин. – Пойду спрошу у него разрешения.

– И если он разрешит, – наказала мама, пока его не было, – помните, что нельзя уронить ни крошки, ни клочка бумаги. – Она оглядела аккуратные, посыпанные песком дорожки, ухоженные высокие папоротники и кустарники, чистые, сияющие своды и стены вокруг нас. – Здесь прибрано, словно у кого-то дома, намного прибраннее, чем у нас, почему у нас вечно все разбросано? Но мы все так усердно трудимся. У нас нет времени. Дети, как усердно вы трудитесь! – Она обвела нас оценивающим взглядом. – Вы, по крайней мере, сможете одеваться практичнее, чем я в вашем возрасте. Я вспомнила об этом благодаря теплице. В молодости я ходила на садовые приемы в Эдинбурге, там джентльмены всегда гуляли с дамами по теплицам, и было сложно не зацепиться за растения своими рукавами жиго[108], однажды я сшибла горшок с первоцветами, никогда этого не забуду. Но такое случается со всеми, кто только начинает выходить в свет. Случится и с вами, постарайтесь не слишком огорчаться. Но, во всяком случае, вы не будете так стеснены в движениях. Вам не придется носить большие рукава, турнюры или высокие воротники.

– Но вы-то, наверное, умели носить тяжелую одежду. Вы двигаетесь быстро и плавно, – сказала Розамунда.

Мама мысленно перенеслась в прошлое.

– Да. Я любила носить некоторые свои платья. Я помню их до сих пор. Ах, дети, как глупо с моей стороны было радоваться, что вы станете носить практичную одежду, я надеюсь, что у вас будет много-много нарядов, и не только практичных.

– У мамы есть фотография, на которой вы в платье с длинным шлейфом, – сказала Розамунда.