– Наверное, у него были какие-то причины его открыть, – сказала мама, скользя взглядом по нашим лицам. – Наверное, он вспомнил что-то из прошлого. Возможно, после смерти миссис Уиллоуби пропали какие-то из ее драгоценностей, и он догадался, что они там, и оставил их на черный день. Если бы я была уверена, что за них действительно можно выручить большую сумму.

Мы не знали, что сказать.

Мне пришло в голову, что мама, наверное, показалась бы неудобной женой любому мужчине, она слишком смело говорила обо всем вслух.

– Дорогие мои, не надо так смотреть, – взмолилась она. – Я же сказала вам, я смогу пережить уход вашего папы, только если он не ушел с пустыми руками. Видите ли, я очень, очень виновата.

Мы обступили ее и стали уверять, что она ни разу в жизни не сделала ничего плохого. Каждый из нас в одной руке держал сэндвич, а другой гладил маму.

– Вы не знаете, о чем говорите, – слабым, надтреснутым голосом возразила она. – Я поступила очень дурно. Я кое-что от него утаила, хотя должна была отдать это ему.

– Мама, ну что за глупости, – сказала Корделия. – Разве у нас есть что-то, что могло бы иметь ценность хоть для него, хоть для кого-то другого?

– Портреты, – ответила мама. – Портреты в ваших комнатах. Это не репродукции.

Мы выбрали из наших платков самый чистый и дали его ей.

– Это настоящий Лоуренс? – спросила Мэри. – И настоящий Гейнсборо?

– Но, мама, этого не может быть, ты наверняка ошибаешься, – сказала Корделия. – Если бы это были оригиналы, то они стоили бы очень дорого, а у нас нет ничего ценного.

– Да, милая, – заверила мама. – Они очень дорогие. Я же говорила, чтобы вы не волновались. Не знаю, сколько они стоят, но этого хватит всем нам на несколько лет, пока вы получаете образование. Я напишу мистеру Морпурго, у него есть чудесные картины, и спрошу, к какому торговцу лучше обратиться. Думаю, что он поможет нам, хотя ваш папа и причинил ему много хлопот. Он явно очень восхищается вашим папой. А хуже всего то, что я всегда знала, что они очень дорогие, и ничего не говорила вашему папе. Первый торговец сказал нам, что это репродукции, но я ему не поверила, у него был кошмарный акцент, с которым разговаривают эдинбургцы, когда пытаются подражать англичанам, они называют его вест-эндским и глотают все гласные. Думаю, он пытался купить у нас картины за бесценок, потому что слышал, как плохо в газете обходятся с вашим папой. Именно поэтому я пригласила посмотреть на них другого торговца, хорошего человека, а он привез из Глазго еще одного специалиста, некоего мистера Рида, и оба они предложили мне за них деньги, огромную сумму. Но я не могла сказать вашему отцу. Я позволила ему и дальше думать, что это ничего не стоящие репродукции. Я чувствовала, что должна сделать это, иначе они бы тоже пропали, как все остальное. Ричард Куин, один из цветков лапажерии только что упал на землю, посмотри, сможешь ли ты достать его для меня, никуда не наступив.