А в последний день семика — троица. Березу кругом деревни носили, хороводы водили. Напоследок девки на реку шли, венки по воде пускали. Чей венок свободно поплывет, той вскоре замуж идти. — Баба Стеша вздохнула и едва слышно с грустью пропела:

Она устало смолкла, не допев, и неподвижно сидела, прикрыв глаза.

Было тихо, никто не двигался. Она сидела, застыв, даже дыхания ее не было заметно, как будто, пережив вновь молодость, она заплатила за это жизнью: не хватило сил, и жизнь ушла из нее.

Но она была жива. Просто она оставалась пока там, в своей молодости, в тех прекрасных летних днях, когда зеленела земля и вся жизнь была еще впереди. Она не всматривалась назад — она была сейчас там, жила в том времени: светило то солнце, росла та трава, и были живы и молоды родители и подруги, и тот, кого она любила; и она сама была молодой, легкой, веселой, часто смеялась и не считала короткие светлые ночи и длинные, просторные дни.

Вербин и Родионов не издали ни одного звука и не пошевелились. Они оба почувствовали пронзительную печаль этого мгновения, словно внезапно увидели чужую открытую рану и сами почувствовали ту же боль.

Баба Стеша открыла глаза, непонимающе посмотрела на них, в глазах ее мелькнуло удивление, потом она тут же пришла в себя и улыбнулась грустно.

— Вот, вспомнила… — пробормотала она смущенно. — Да многое, видно, забыла…

Они посидели молча. Самая короткая ночь года шла на убыль.

— А еще кто-нибудь в деревне это помнит? — спросил Вербин в тишине.

— Жива одна еще, одногодка моя, — сказала баба Стеша. — Мы с ей самые старые в деревне. Да не знаю, помнит ли.

— Не спрашивали?

Хозяйка помолчала, словно взвешивая, стоит ли говорить, потом решилась:

— Мы с ей враги. Она соседка моя.

— А-а… — Вербин вспомнил странный дом за оградой. — Вот оно что.

— В девичестве подругами были.

— Поссорились?

— Нет, — баба Стеша нахмурилась и сказала с тяжестью: — Она ведьмой стала.

— Как? — удивился Вербин. — Характер испортился?

— Нет, она настоящая ведьма.

Вербин снисходительно улыбнулся и посмотрел на Родионова. Но тот не поддержал иронии.