Терапевт: Итак, есть также большая гордость за свою способность выживать.

Это первые искренние самоутверждающие слова, которые произнес Эдвард. Он гордится, что выжил. Гордость за выживание может распространяться и на защиты, которые он выработал, чтобы выжить; признание ценности и уважение защит открывает путь для более глубокого их исследования и в конечном счете к уважению и признанию ценности их психологической функции.

Эдвард: Да. Довольно большая гордость за выживание. Раньше я думал, что единственное, что я умею, - это выживать. Я довольно сильно это чувствовал, что, если я могу это пережить, все не так уж плохо, знаете. Теперь я замечаю, что умею делать много чего еще; это хорошо. Хорошее наблюдение. Но, конечно, это было моей главной задачей. Попытаемся и прорвемся.

Терапевт: В нашей с вами беседе, прямо сейчас, Эдвард, у вас есть представление, какой процент относится к режиму выживания и какой процент является просто спонтанным и естественным?

Терапевт проводит неявную параллель между Эдвардом и его матерью, с одной стороны, и Эдвардом и терапевтом - с другой. Эта интервенция связывает вместе изначальные слова Эдварда о чувстве угрозы, последующее обсуждение страха унижения и то, что испытывает Эдвард в настоящий момент.

Эдвард: А есть разница? (он усмехается, а затем вновь становится серьезным). Не думаю, что чувствую, что я должен выживать сейчас здесь с вами, знаете; мне довольно..., мне нравится - нравится говорить с вами.

Какая реакция! Неужели Эдвард настолько не выходит из «режима выживания», что он действительно не видит разницы между оборонительной позицией и спонтанностью, или же его транзакции с терапевтом свободны от этих стратегий «режима выживания»? Хотя вопрос мог быть задуман, чтобы звучать как шутка, это подшучивание может по-прежнему служить обеспечению стабильности и предсказуемости и может отражать, насколько Эдвард не осознает свое самозащитное поведение.