После окончания диктатуры и войны диалектика травмы часто проявляется как яростная борьба вокруг вопроса о безнаказанности. Преступники, совершившие массовые политические преступления, могут по-прежнему удерживать власть даже после того, как их основная деятельность была пресечена, и они совершенно не заинтересованы в публичном обсуждении правды. Напротив, они всячески стараются сохранять тайну и свирепо сопротивляются любым попыткам призвать их к ответу за совершенные преступления.

Боясь перспективы международного суда, преступники часто становятся крайне агрессивны. В своих действиях они используют те же методы запугивания и обмана, которыми некогда пользовались, чтобы править своими жертвами. Когда вновь избранные правительства в Южной Европе, Латинской Америке, Центральной Америке и Южной Африке пытались разоблачить политические преступления недавнего прошлого, они встречались с яростным отпором. Преступники делают все, что в их силах, чтобы уйти безнаказанными. Они требуют амнистии – политической формы амнезии.

Под угрозой возобновления насилия в одной стране за другой разыгрывался конфликт между знанием и незнанием, голосом и молчанием, вспоминанием и забыванием. Чтобы поддержать доставшийся дорогой ценой мир, хрупкие новорожденные демократии часто подчинялись требованиям и объявляли амнистию, хоть и пытались избежать полной утраты памяти. В Латинской Америке многие страны допустили составление официального отчета о нарушениях прав человека, но отказались от попытки предать преступников суду. В бывшей Югославии международное сообщество поддержало учреждение трибунала по военным преступлениям, но оказалось не готово арестовать и привлечь к суду обвиненных военных преступников. В Южной Африке официально учрежденная Комиссия правды и примирения назначила ограниченный период времени, в который преступникам будет дарована амнистия в обмен на публичное признание. Эта сделка основана на негласном убеждении, что если уж нельзя добиться полной справедливости, то публичное признание истины важнее, чем наказание преступников. Однако принцип ответственности перед законом не был в этом случае полностью нарушен, поскольку правительство недвусмысленно заявило о своей решимости преследовать политических преступников, которые не сознаются добровольно. Результат этого недавнего эксперимента по социальному исцелению еще не определен[655].

В других частях света новообразованным демократиям пришлось довольствоваться перечнем злоупотреблений прошлого, характерных для всей политической системы. В этих обществах (например, в Восточной Европе) диктатура требовала не просто молчаливого согласия со своими преступлениями, но и соучастия в них со стороны простого населения. В результате огромное число людей предавали доверие соседей, друзей и родственников. Эти общества ныне сталкиваются с проблемой установления ответственности за акты насилия, которые были повсеместными и официально одобренными на момент совершения. Привлечь всех соучастников к ответственности просто невозможно, даже если бы стояла такая цель. Однако без какой-то формы публичного признания и возмещения ущерба все социальные отношения останутся отравленными разлагающей динамикой отрицания и скрытности.