Психотерапия анорексии может быть сопряжена с трудностями, так как наверняка будет предпринята мощная попытка символического убийства терапевта, удерживая его на расстоянии. Это будет направлено против зависимости от психотерапевта и стремления к близости с ним. Такой конфликт, вероятно, отражает главную дилемму для женщины с анорексией, которая состоит одновременно в желании слиться с матерью и в переживании ужаса от этого слияния из опасений уничтожения индивидуальности. Являясь нападением на физическое тело, анорексия также является нападением на телесные представления, в данном случае — представление взрослого женского тела матери. Очистка от съеденного будто отражает, буквально или символически, неспособность переварить переживания из-за внутреннего чувства пустоты и стремления воспринимать все, что входит во внутреннее или психическое пространству как вторжение.

Терапевт, работающий с аноректиком, столкнется с трудной задачей — сохранить нейтралитет. Он изо всех сил должен стараться не втягиваться в попытку спасти пациента и не позволять ему саботировать терапию путем отказа аноректика взять что-либо в свой внутренний мир, даже предлагаемые терапевтом помощь и понимание. Голодный пациент может также порождать у терапевта чувства безвыходности, страха и бессильной ярости, так как он сталкивается с перспективой возможной смерти и становится свидетелем его продолжающегося самоуничтожения. Он становится свидетелем страданий, которые не может предотвратить, и поэтому является косвенной жертвой насилия со стороны анорексии. Лекарство, предлагаемое терапией, может быть воспринято аноректиком как нарушение, нежелательное вторжение, как что-то хорошее, что он не может принять. Именно это «отсутствие» результата, с которым терапевт вынужден вновь и вновь сталкиваться, требует упорства, осторожности и уважения, в надежде, что в конечном итоге анорексичная женщина позволит себе заниматься терапией и отказаться от неустанных нападений на собственное тело.

Заключение

Заключение

Нервная анорексия может быть концептуализирована как нападение женщины на собственное тело, особенно на сексуальность взрослой женщины с ее репродуктивными способностями. Его можно рассматривать как драматическое выражение насилия против самой себя и против матери, с чьим телом женщина себя идентифицирует. Это отражает бессознательное желание убить как себя, так и мать.

Я рассматриваю модель женской перверсии, интерпретирующую динамику анорексии: она подчеркивает символический и бессознательный смысл поведения как нападение на тело матери, представленное через себя. Анорексия может также символизировать надежду девушки-подростка на бессмертие, поскольку она атакует ее способность к репродукции, чтобы бросить вызов старению и смерти. Нарциссическое погружение в себя, в тело как источник всего, что имеет смысл, является существенным аспектом перверсии, проявляющейся в анорексии: