— Говори за себя, — проворчала Мэб совсем рядом.

Реджинальд обернулся, и оказалось, она стоит почти вплотную, растрепанная, кажется, еще до конца не проснувшаяся, с не до конца разгладившимся следом от подушки на лице. Реджинальду, чтобы не коснуться ее, пришлось сжать кулаки. Эффект «Грез» сошел на нет, он чувствовал себя уставшим, вымотавшимся, но колдовство как таковое тут было не причем. А желание, скорее необходимость прикасаться к Мэб Дерован никогда не делась, и теперь уже не денется.

Реджинальд сделал шаг назад.

— В Абартоне всегда было зелье, Мэб.

Сперва она сощурилась, а потом в глазах мелькнуло понимание. Мэб медленно поднесла руку ко рту.

— О, Небо!..

Реджинальд кивнул.

— Это так очевидно, это под боком, и поэтому просто не пришло нам в голову.

— Но это также означает, что злоумышленник — кто-то из Абартона. И либо он — величайший из волшебников современности, способный заморочить Лэнта, — Мэб поморщилась, — либо это кто-то достаточно влиятельный. И имеющий доступ в хранилище.

— Вернее всего второе, — нахмурился Реджинальд. — Лэнт — голая функция, ему бы в тюрьме надзирателем служить. Он не выдаст из хранилища ничего без специального разрешения. Значит, либо это был человек, имеющий к «Грезам» официальный доступ, что сильно сужает круг подозреваемых, либо у него при себе была разрешительная бумага, которую Лэнт обнюхал, лизнул, попробовал на зуб и самым тщательным образом запротоколировал. Идем!

Реджинальд, на ходу застегивая жилет, направился к двери, но на полпути вернулся и забрал артефакт, брошенный накануне на полочку. Действительно, потрясающее сходство с пудреницей.

— Проверим, были ли совершены какие-то манипуляции. Полагаю, сейчас, когда магический фон все еще высок, мы даже сможем сказать, открывали ли флакон в последнее время.

Мэб с мрачным видом отняла у него «пудреницу».

— Тебе нельзя колдовать.

Реджинальд хотел возразить, главным образом из-за того, что недоработанный артефакт причинял массу трудностей самой Мэб, но наткнулся на свирепый взгляд женщины и промолчал. Так же молча, совершенно не представляя, о чем говорить в сложившейся ситуации — странной и откровенно щекотливой — они дошли до хранилища.

Близилось окончание года, Абартон начал пустеть, его профессора и студенты разъезжаться, и к Лэнту потянулась очередь обреченных: сдать учебные пособие и, не дай то Бог! — отчитаться о порче или утрате оных. Отдельные счастливчики, исхитрившиеся ничем не прогневать Лэнта в течении нескольких лет, писали заявки на следующий год, тихо шурша перьями. Пришлось занять очередь, хотя Реджинальду хотелось растолкать всех, взять хранителя за грудки и, встряхнув хорошенько, поинтересоваться, отчего он так плохо следит за опасными препаратами. Однако, доказательств пока не было, да и сил бы наверняка не хватило.