Голос юноши набрал силу, зазвенел по зале серебристым звучанием. И каждому восхищенному гостю показалось, как наяву, будто он очутился в цветущем благоуханном яблоневом саду, где пели сотни ярких птиц и журчал, сбегая по камням, прозрачный родник. Каждого посетило состояние покоя и умиротворения, неподдельного искреннего счастья. Кроме двух женихов.

— Серьезно? — воскликнул Аурвандил, совсем забывшись. К счастью, никто из гостей не обратил на него внимания: все были слишком очарованы пением. — Ты уверен?

— Абсолютно, — кивнул некромант, тем не менее с неудовольствием косясь на Яролику, которая закрыв глаза слушала Маркуса. — Он его едва ли не целовать начал. Называл там…. Хм…. Ну в общем начальника так не зовут. До этого за несколько дней, когда я его прижал к стенке, чтобы отвадить от Яролики, он мне клялся, что его сердце занято и назвал такими же словами, с которыми он к доминусу Целсусу бросился через весь зал.

Аурвандил передернул плечами, хмыкнул и спросил тихо, покосившись на Целсуса:

— И… Как же он называет нашего уважаемого посла?

Некромант заухмылялся, воровато огляделся и, хотя все были увлечены пением Маркуса, он склонился к уху друга и тихо зашептал так, чтобы точно никто не слышал.

— О нет! — фыркнул Аурвандил, прикрывая рот кулаком, чтобы не рассмеяться, — вот же…! Поверить не могу. Нет, я без предрассудков, но все же некоторые галльские обычаи… — он, успокоенный, положил ладонь на плечо жены, и та нежно прижалась к ней щекой. — А впрочем я рад, что у галлов несколько иные привычки, нежели у нас, — шепнул он, заметно повеселев.

— Да уж, — хмыкнул Ингимар, с нежностью глядя на Яролику, которая словно почувствова его взгляд протянула к нему руку. Некромант взял ее ладошку и с нежностью сжал в своей руке.

Песня закончилась. Зала взорвалась овацией, потом продолжились танцы, потом все снова перешли за стол с угощением. И вот, наконец, после ряда обрядовых песен, пропетых гостями, наступил момент, которого женихи и невесты ждали так долго — они встали и удалились в предназначенные для них комнаты, украшенные цветами, лентами и колокольчиками.

Наутро праздник продолжился, но молодых никто не тревожил, и они присоединились к гостям только к обеду. Их появления вызвало поток двусмысленных шуточек, впрочем тоже вполне традиционных, которые совершенно вогнали в краску невест. А вот женихи сияли от счастья и гордости.

Прошел и третий день торжеств, завершившийся масштабным фейерверком. Ночью же от дома ярла Эриксона отъехала карета, запряженная четверкой лошадей. Лошади выехали за городскую черту и помчались навстречу рассвету, к побережью. Они промчались по дорогам к порту. Солнце еще не встало, но было уже совсем светло, когда карета въехала на пристань и остановилась перед двухмачтовой шхуной, уже готовой к отплытию. Дверца отворилась, и на набережную вышли Ингимар, Аурвандил, Горислава, Яролика, Маркус и Лар Лициниус Целсус. Последний задрал голову, осмотрел остов корабля, терявшийся в предрассветном тумане и глубоко вздохнул.