— Да. Боялся.

К этому времени мы потихоньку шли ко входу в Приют. Но тут Гвендолин приостановилась и с удивлением переспросила:

— Папа? Боялся? Чего?

— Что ты на него рассердишься или даже разлюбишь.

— Правда?

— Да. Когда будешь говорить с ним, помни об этом. Что он тоже боится, как и ты.

— Хорошо, — Гвендолин улыбнулась, явно до конца не веря, что отец может чего-то бояться.

На пороге приюта Гвендолин со мной попрощалась и побежала искать своих подруг. Когда Демарис увидела меня, то удивленно посмотрела на испачканное платье, но ничего об этом не сказала. Только заметила:

 — Красивая девочка. У нее что-то случилось?

— Ничего страшного, но это не мой секрет

Демарис кивнула, принимая мое нежелание обсуждать разговор с девочкой. Мы попрощались с сестрами, договорившись о новой встрече. В карете я села так, чтобы Демарис не видела, что буду писать в блокноте. Мне не терпелось все высказать Эрику. Но открыв, смогла написать лишь: — «Эрик! Ты должен поговорить с дочерью. Она догадалась, кто ее мать. Я подтвердила догадку. Девочка расстроена. Не откладывай разговор!». Убедившись, что ответа нет, закрыла страницы и, извиняясь, сказала Демарис:

— Извини, Анна, торопилась записать, боялась забыть. Как все у вас прошло?

— Неплохо. Думаю, девочки справятся. Они, оказывается, уже участвуют в храмовых праздниках, поют гимны богине. Так что учить петь хором их не нужно. А выучить за неделю одну песню они смогут. Я только думаю — а в чем они будут выступать? В этих приютских платьях и чепцах? Это смотрится трогательно, но как к такой скромности отнесется королева-мать?

— Ты права! Про платья для них мы не подумали. Чепцы они снимут, волосы распустят.

— Может, венки надеть?

— Да, это будет чудесно! — я вновь достала блокнот и вписала про платья и венки уже обычной ручкой.

Заметила, что под моей первой записью появился ответ: «Спасибо, что поговорила с Гвендолин. Я сегодня же обязательно к ней приеду. Говорить ей про казнь Луасон?»

«Не стоит, — тут же вписала я. — Похоже, она и так больше, чем надо, наслушалась про нее ужасов. Гв. знает, что мать мертва. Пока ей и этого достаточно. Ей сейчас важно знать, как вы к ней относитесь».

«Благодарю. Какие цветы тебе нравятся?»

От такого неожиданного перехода я немного растерялась. Вспомнила подаренные неизвестно кем розы и решила назвать что-то весеннее: «Гиацинты». И приятно, и буду точно знать, что это мне.