— Как же так, Мел? — прошептал я.

— Мне очень жаль, — сказал волшебник, — но я говорил, его хорошо приняли здесь.

Я втянул воздух сквозь крепко сжатые зубы. Слишком больно.

— Значит, вы поддерживали с ним связь?

— Первое время. Но уже давно не связывались, он попросил его не тревожить.

— Вот как, — пробормотал я. — Что еще вам известно?

— Он поступил учиться в университет, встречается с девушкой из приличной семьи... — мой взгляд тем временем упал на новенький ноутбук, на такой у нас никогда не было денег, — подрабатывает в юридической фирме, его туда приняли как лучшего студента кафедры.

— Вот как, — снова повторил я, сел за стол, включил ноутбук.

Машина включилась мгновенно, никакого ожидания загрузки и тихих стонов, с которыми включался мой старенький компьютер.

На «рабочем столе» было установлено фото: Эридан, снова в костюме, обнимающий девушку, пышнотелую блондинку, какие мне никогда не нравились. Оба выглядели счастливыми, улыбались...

Весь ноутбук оказался забит учебными материалами и все той же классической музыкой. Я открыл папку под названием «Фото», вошел в альбом «Восемнадцатилетие».

Ресторан, богатый стол, моя мама, веселая, светящаяся, ее подруга Светочка, та самая, которой мама так часто на меня жаловалась и лила слезы в трубку. Тетя Света на моем дне рождения?! За столом куча молодежи, все нарядные, тоже веселые. Почти все незнакомые, но я углядел несколько одноклассников, с которыми никогда не общался. Когда он успел с ними подружиться? На последнем звонке? На экзаменах? На выпускном?

Мельвидор подошел сзади и положил ладонь мне на плечо.

— Вот видишь, он хорошо вписался в этот мир.

Я нетерпеливо дернул плечом, сбрасывая руку.

— Это мы еще посмотрим, — мстительно пообещал я. Уж кого-кого, но утешение мага мне было ненужно.

Я полистал еще папки под названием: «Природа», «Водопады», «Концерт»... Меня замутило. В каждой папке идеальный порядок, на «рабочем столе» никакого «мусора», как и в самой комнате. Все идеально, холодно, чуждо.

Я встал, захлопывая ноутбук.

— Ну, посмотри на себя, — призывал Мельвидор. — Ты больше не принадлежишь этому миру.

Я, и правда, посмотрел в зеркало. Сапоги, белая рубашка, черные брюки. Белый цвет еще больше оттеняет загар, рожа темная, обветренная, усталая. Волосы длинные, собраны в «хвост» и перетянуты шнурком, к тому же светлые, выгоревшие, с рыжиной. И откуда у меня только шрам над правой бровью? Я даже не помнил, где и как его заполучил, потому что моя внешность была последним, что меня волновало когда бы то ни было.