Дымка впервые развеялась настолько, что Вероника смогла ясно рассмотреть лицо Морвен. Это было лицо с портрета – и все же не совсем. Портретист потрудился, чтобы сделать ее красивее: нос поизящнее, подбородок помягче, глаза пошире, щеки – порозовее.

Лицо, которое видела Вероника, было немного иным. Оно было лучше. Это лицо принадлежало личности. Глаза, меньшие, чем на портрете, были чуть раскосыми и, казалось, готовыми рассмеяться. Нос длиннее и острее, чем показал художник, подбородок – более выраженный. Вероника наклонилась, обхватила камень ладонями и прошептала, глядя в глаза матери:

– Мама, ты можешь показать мне…

Улыбка Морвен была такой, что ни один художник не смог бы ее воспроизвести. Она казалась сотканной из любви и тайны. Это было полное нежности лицо матери, которая смотрит на своего ребенка. Оно быстро исчезло, и изображение растворилось в дымке, как будто Морвен сделала шаг назад, чтобы освободить место для кого-то другого.

В последние годы Вероника была слишком занята, чтобы заботиться о своей внешности, и крайне редко смотрелась в зеркало. Она коротко обрезала волосы, когда началась война, и не вспоминала о косметике, разве что пользовалась помадой, да и то от случая к случаю. Поэтому когда она увидела собственное лицо в кристалле, то не сразу узнала его.

А потом ее внимание привлек младенец, которого стройная темноглазая девушка держала на руках. Изображение дрожало перед ней несколько секунд. Девушка – она сама, как поняла Вероника, – не смотрела на нее. Она была поглощена ребенком. Своим ребенком.

Дочь, конечно. Девочка, которая продолжит колдовское дело.

Беспокойство Вероники исчезло. Что бы ни случилось в следующие дни и недели, ей дан ответ. У нее есть будущее, и в нем будет ребенок.

Воодушевленная, она вытащила гримуар и начала перелистывать его.

11

11

Медсестра-американка, одетая в брюки цвета хаки и свободную футболку, шла впереди Вероники по деревянной лестнице, ступеньки которой опасно скрипели. Госпиталь в Миркуре был когда-то психиатрической больницей, но Двадцать первый общий госпиталь армии Соединенных Штатов превратил его в самое большое в своем роде медицинское учреждение в зоне военных действий. Вход стал приемным отделением, но сейчас там было тихо. Каждая комната, которую видела Вероника, была заставлена рядами больничных коек.

– Большинство наших пациентов уже отправлены домой, миссис Пэкстон, – сказала медсестра через плечо. – Но к нам еще поступают люди с ранениями или инфекциями. Иногда взрываются оставленные боеприпасы…

Они миновали второй этаж и направились к третьему. Лестница стала круче и скрипела еще громче.