Пока она пела, вошел Алек и присел на кровать к Максу, прислонившись к стене.

– Я уже слышал эту песенку, – сказал Магнус, стоявший в дверях. Колдун выглядел усталым, его кошачьи глаза слипались. – Но не помню, кто ее пел.

Он вошел и наклонился, чтобы взять у нее Рафа. Магнус принял мальчика в объятия, и на мгновение голова Рафа упала на его плечо. Интересно, подумала Кристина, такое вообще раньше случалось: чтобы у Сумеречного охотника родителем был колдун?

пропел Магнус. Кристина удивленно на него посмотрела. У него оказался неплохой голос, хотя мелодию она не узнавала. Солнце мое, солнышко, согрей меня немножко: на луну и на рассвет, и на много-много лет.

– Магнус, ты в порядке? – спросил Алек.

– В порядке, и Ливви тоже. Выздоравливает. К завтрашнему дню должна встать на ноги. – Магнус размял плечи и потянулся.

– Ливви? – Кристина встревоженно выпрямилась. – Что случилось с Ливви?

Алек и Магнус переглянулись.

– Ты ей не сказал? – процедил Магнус.

– Не хотел расстраивать детей, – возразил Алек, – и подумал, что ты лучше сможешь ее успокоить…

Кристина, дрожа, поднялась на ноги.

– Ливви пострадала? Марк знает?

И Магнус, и Алек заверили ее, что Ливви в порядке и что да, Марк знает, но она уже была в дверях.

Кристина помчалась по коридору к комнате Марка. Запястье болело, его словно сжимали тисками – она не обращала на это внимания, но сейчас, когда Кристина разволновалась, боль вспыхнула с новой силой. Была ли то боль Марка, которая передавалась ей через связь между ними, так же, как парабатаи иногда чувствуют страдания друг друга? Или связующее заклятье становилось сильнее?

Дверь спальни Марка была приоткрыта, из нее лился свет. Марк лежал на кровати, но не спал. Кристина увидела, что его левое запястье, словно браслет, опоясывает глубокая прорезь связующей руны.

– Кристина? – он сел. – Ты в порядке?