– Винс… ― Раскаленная боль разливается от лба. Я прикрываю глаза ладонью.
Голоса пропали, есть только напряженное дыхание девчонки и Адамса. Стерлись в хвойной прохладе запахи: ничего не горит, нет дыма выстрелов ― пока предупредительных. Райз, наблюдая за мной, снова улыбается с жалостливым пониманием. Я ненавижу его все больше, ведь с первой брошенной фразы он был прав.
– Я бы помог ему. Он славный парень, как и ты, впрочем… Но у меня дела.
– Это твоя вина, ублюдок!
Я делаю шаг, но одергиваю себя, останавливаюсь, отступаю дальше, чем стоял. Лихорадочно ослабляю тугой ворот, выпрастываю крест и сжимаю в левом кулаке. Вспоротый ножом палец по новой кровоточит. Выродок передо мной все так же глумится, Адамс за его спиной, присев, ласково обнимает Эмму. Он и девчонка не глядят на нас, я догадываюсь, почему. Они прекрасно знают, кто победит. Но они ошибаются.
– Моя. ― Неожиданно смиренный ответ. ― Полностью. Поэтому я спасу всех или хотя бы как можно больше.
Я опять дергаюсь к кобуре, когда тонкий палец начинает что-то чертить по воздуху. Две вертикальных линии, круг меж ними, плавный завиток поверху ― каждый росчерк наливается малиновым светом. Знак закончен; Райз легко дует на него. Тот растет, чуть подплывает ко мне, зависает шагах в шести. В нарисованном круге дрожит искристое радужное марево.
– Он отправит тебя к шерифу. ― Райз кивает в направлении города. ― Лишний ствол пригодится в бою, а лишний жрец ― там, где разгорячены головы. Даже вооруженные люди слушают священников. Чуть чаще, чем других миротворцев.
Он снова прав. Прав, и, едва в сознание возвращаются запахи, среди которых уже больше пороха, из моей груди вырывается бессильное рычание. Нет. Ему не ускользнуть.
– Благородно. Но не раньше, чем вы пойдете туда со мной и все объясните.