Хотела бы я разделить их облегчение. Все кончено, я в безопасности, мы все в безопасности. Но тяжесть давит мне на грудь, и я не могу избавиться от нее, как бы сильно я ни старалась.

Дождь становится сильнее, попадая на листву и лужайку. Я поднимаю лицо к небу, и дождь кажется темным. Как тени, как отравленная кровь. Перед глазами начинает плыть. Мы добираемся до дома и заходим в кухню. Я делаю один вдох и впускаю запах дыма, пряного чая и тепла в легкие.

Затем меня охватывает холод.

Я смотрю на свои руки и касаюсь почерневшего полумесяца, шрама на моей ладони. Он расходится, и из раны льется чернильно-темная вода. На моих руках, запястьях и пальцах порезы, порезы и порезы. И моя кожа под всеми этими ранами и кровью покрыта тьмой. Роуэн задыхается.

– Ты… ты…

Отравлена.

– Этого не может быть.

Я так дрожу, что едва могу говорить:

– Я все исправила. Все исчезло.

Но я чувствую, как Гниль расползается под моей кожей. У нее есть зубы и когти. Она голодна.

Ариен и Кловер встают в дверном проеме. За ними входит Флоренс, забытые одеяла перекинуты через ее руку. Их глаза наполняются ужасом и отчаянием.

– Вот как я остановила Гниль, – шепчу я. – Я впустила ее внутрь себя. Она все еще там. Теперь это часть меня. И я думаю, она меня уничтожит.

Ариен бежит ко мне. Он начинает плакать, и я обнимаю его.

– Ты обещала. Ты обещала, что с тобой все будет хорошо.

Кловер обнимает меня и прижимается залитым слезами лицом к моему плечу. Флоренс трясущимися пальцами касается моей щеки, другая ее рука прижата ко рту. Они окружают меня, и на один прекрасный момент я просто дома, в безопасности.

Затем темнота смыкается надо мной. Я с трудом дышу сквозь отраву, пронизывающую мою грудь, словно шипы. Мой рот полон крови. Перед глазами черные пятна.

Роуэн притягивает меня к себе. Его рука крепко сжимает мою талию, его дрожащие пальцы сжимаются в моих юбках.

– Лета, пожалуйста.