— Ты слышал что-нибудь о сделке древних демонов с одним из изначальных богов? С хранителем равновесия? В те времена его ещё называли Великим Судьёй. Он следил за балансом света и тьмы и карал тех, кто этому балансу угрожает.

Я припомнила видение, в котором видела вышеупомянутого бога. Там он выглядел, как растрёпанный белобрысый парень, полуголый, широкоплечий, с насмешливым лицом. Именно он говорил о том, что Зорго беспокоит его больше всех.

— Слухи ходили, да, — согласно кивнул Эйз. — Вроде бы кто-то из древних давным-давно помог Судье в одном важном деле, а взамен попросил что-то вроде иммунитета от его силы для всех своих сородичей.

— Так и есть. С той поры для Судьи мы стали невидимыми, а его сила не могла нанести нам вред. Другие демоны обрадовались, многие пустились во все тяжкие, а вот мне уже тогда было понятно, что когда-нибудь нас призовут за это к ответу и захотят истребить, — Алан хохотнул и покачал головой так, что его гладкие густые волосы загадочно блеснули в свете лампы. — Поэтому я заблаговременно подготовился. Как только стало известно о заключении сделки, я отправился на поиски того места, где именно она была заключена. И нашёл. Как я и надеялся, там ещё не развеялась особая аура от слияния двух сил, которых насильственно заставили побрататься. Я оставался на этом месте так долго, как только мог, и впитал этот коктейль до последней капли. С той поры я стал чем-то вроде ошибки в программе. Закон равновесия игнорировал меня, для него я был невидимкой — ни злым, ни добрым. Я мог творить что угодно, но всегда оставался вне каких-либо расчётов. И хоть на остальных изначальных богов сделка не распространялась, но тут есть одна тонкость. Сила Судьи — она особенная. Её можно сравнить с контролёром, который осуществляет надзор. Именно она наделяет значением какие-то события, нарекая их злыми или добрыми. Я же стал невидимым. Все мои поступки автоматически нейтральны, они не оставляют зловещей ауры, следов и остаточных сил. Глядя на меня, ты видишь лишь надетую сверху личину, а истинная сущность при этом ускользает. Подозревать меня в чём-либо очень сложно, в отношении меня даже тревожных предчувствий практически не появляется. А если появляются, то сразу исчезают будто сами собой. Так работает моя сила. Как видишь, я отлично преуспел в маскировке. Моя личина — это не просто внешность. К ней прилагается ещё и подходящее случаю настроение, даже обрывочные мысли обо всём, что меня окружает. Я поработал над ней так хорошо, что порой мне кажется, будто она уже вполне может отделиться и существовать без меня.