Внутри поёт сердце, дрожат сладким напряжением мышцы и тяжелеет грудь. Комната сияет огоньками, хочется смеяться, целоваться и любить. Я наслаждаюсь мужскими торопливыми прикосновениями, запрокидывая голову, подставляя шею под сотню мягких почти пушистых, невесомых поцелуев. Позволяя его руке забраться под юбку, лаская между ног, ощущая горячку его плоти. Как нетерпеливо пальцы раздвигают ткань нижнего белья, стремясь забраться глубже, скорее коснуться обнажённой кожи. Он нетерпелив как мальчишка, но пытается быть нежным, будто боясь спугнуть свершившееся чудо.

А мне никак не отдышаться свалившимся счастьем, от которого перехватывает дыхание и поёт сердце. Я расслаблена до безмятежности, до волнительной неги, и не могу остановиться, не могу не петь, не могу не сказать:

— Артан!

И сказка вмиг оборвалась. Никлос замер. А после нежная рука, что до этого ласкала через платье грудь, поднялась выше и сжала горло. Ею же он приподнял меня, пока я пыталась ослабить хватку, и притянул к себе, вдавливая мои губы себе в лицо.

— Что ты сказала? — процедил король, царапая горло и показывая с какой лёгкостью может оборвать мою жизнь.

— Артан. Он жив, — хриплю в ответ и падаю обратно на диван. Ник глядит почти испуганно. Но быстро проступает в чертах лица звериный оскал. И глаза до краёв наполняются кровью и гневом.

— Ненадолго, — срывается Никлос, вставая с колен.

Его глаза лихорадочно светятся, и по нему идёт волна еле сдерживаемой трансформации. И только я собралась подняться, как раздаётся оглушительный свист и что-то врезает в каменную кладку замка, гаснет свет и последнее, что увидела, воду, смешанную со льдом, пробившую в стене огромную дыру, потом задрожал пол, и меня понесло вниз. Из-за вставшей пыли, кучи камней, бьющих по оголённой коже, из-за грохота, из-за ушедшего в пятки сердца от стремительного падения, я полностью потеряла ориентацию в пространстве. Камнепад увлекал с такой стремительной скоростью, что даже мяукнуть не успела, как оказалась на земле. Почти невредимая. Живая.

Сильный надсадный кашель разрывал лёгкие, я растираю лицо снегом, объедаясь им, чтобы унять сухость во рту, прочищаю глаза от пыли, пытаясь хоть что-то разглядеть. Вижу толстые нити нориуса, понимаю, что именно они удержали и спасли от верной гибели. Я запросто могла разбиться, упав с двадцатиметровой высоты. Вокруг осколки каменой кладки, а на месте отцовского кабинета — громадный тёмный проём. В других окнах замка загорается свет, раздаются встревоженные голоса, во внутренней дворик входит охрана и перепуганные слуги. Но мой взгляд обращён кверху. К двум зелёно-красным вспышкам, переплетающимся, стремительно рассекающим по небосводу. Именно там поёт моё сердце. В небе Артан и на него раз за разом надает Никлос.