Я могу творить сейд снова. И я по-прежнему осталась собой.

Теперь, когда она вернула свои способности, ей предстояло многое сделать. И первым делом нужно было навестить дочь.

Она выскользнула из своего тела – с такой лёгкостью в этот раз, что у неё чуть не закружилась голова от облегчения, – и, пребывая в этой бестелесной форме, протянула руку и коснулась Иггдрасиля. Дерево понесло её вниз, вниз, вниз…

Там, где Ангербода оказалась, было темно и сыпался снег. Ведьма брела по обледеневшей ветхой тропинке из камня и на ходу поняла, что на самом деле это мост. Брось она взгляд через перила, увидела бы внизу стремительные реки и пустые долины.

Её волосы парили вокруг головы, как будто она находилась под водой. Хотя всё вокруг, насколько хватало глаз, было чёрно-серым и пустынным, у неё не было ощущения, что цвета исчезли.

Колдунья знала, даже не видя себя со стороны, что глаза её побелели, как всегда, когда она пребывала в трансе, ибо там, где она сейчас находилась, есть место лишь мёртвым.

Наконец она добралась до последнего пролёта моста, крытого золотой соломой, и за ним стали видны души умерших: злых, несчастных, старых, молодых и больных. Тех, кто не погиб в славных битвах и кого валькирии не сопроводили в чертоги павших в Асгарде.

Бледная дева, одетая в чёрное, вышла из тени и остановила женщину в конце пролёта, преградив дорогу.

– Я – Модгуд, страж моста Гьялларбру. Только мёртвые могут пройти дальше, – произнесла она, изучая ведьму. – Но ты ни жива, ни мерта. Какие у тебя дела в царстве Хель?

– У меня дело к дочери, – произнесла Ангербода. – Дай мне пройти.

Модгуд долго смотрела на неё, но затем отошла в сторону.

Ведьма продолжила идти по тропинке, пока та не привела её к огромным стенам с большими воротами. Проскользнув внутрь, она вскоре очутилась у чертога дочери, тёмного и устрашающего, высеченного в скале и освещённого призрачным сиянием, исходившим из ниоткуда. Хель, похоже, унаследовала драматический талант своего отца.

Однако внутри было удивительно уютно. Как и снаружи, здесь сновали мёртвые души, накрывая длинный стол великолепными золотыми приборами, кубками, тарелками и всевозможными украшениями, а в воздухе витал тягуче-сладкий аромат меда. Ангербода нахмурилась при виде происходящего. Этот пир готовят определённо не в мою честь… Не так ли?

Ведьма направилась в дальний конец залы, где на высоком кресле восседала молодая женщина в длинном чёрном платье. Её кожа была бледной, а чёрные как смоль волосы волнами спускались почти до пола. Под платьем её ноги были скрещены, и Ангербода не могла видеть, как выглядят ступни.