Не в силах больше смотреть на перекошенное от злобы лицо дочери, Ангербода закрыла глаза и позволила себе уплыть прочь, придерживаясь самой нижней части Иггдрасиля. Она ловко обошла дракона Нидхёгга, грызущего один из корней, и тот лишь щёлкнул на неё зубами, когда она пронеслась мимо, а затем последовала по стволу древа всё выше и выше… Пока вдруг её снова не утянуло вниз.
Что-то – или
Она обернулась и увидела дверной портал. Руны, вырезанные на нём, гласили: «Это восточные врата, посвящённые моей матери».
Призрачный желудок Ангербоды скрутило, и она с надеждой огляделась, но самой Хель нигде не было.
Вдруг она заметила какое-то движение вдалеке. Среди толп бредущих мертвецов по полю торопливо скакал всадник, явно более материальный, чем всё вокруг, верхом на страннейшей из лошадей.
Ангербода в ожидании застыла на месте, и когда лошадь остановилась всего в нескольких футах от неё, она узнала в ней восьминогого Слейпнира, порождённого её собственным мужем век тому назад. Ведьма сделала шаг вперед и подняла руку, словно собираясь прикоснуться к существу, но Слейпнир вырос в свирепого жеребца и не признал её. Человек на его спине поднял голову, и из-под широкополой шляпы на неё уставился единственный ледяной голубой глаз.
Судя по всему, это чувство было взаимным.
– Говорят, что здесь похоронена мудрая женщина, – изрёк всадник, рассматривая надпись на портале. – Большинство думает, что ты умерла той ночью. Включая твою собственную дочь. Но мне, конечно, следовало догадаться, что это не так.