Или как попытка создать стаю дрессированных голубей, которые не будут пачкать зрителей, закончилась созданием бомбардировщиков, опорожняющихся по команде этого не делать.

Об авантюристе, продавшем около сотни диких птиц торговцам и аристократам под видом дрессированных (вся их дрессированность заканчивалась, едва они выходили из сферы воздействия менталиста), пока его не поймали стражники.

О продаже уникальной летающей курицы, летавшей только благодаря телекинезу её продавца.

Или как менталист десять лет потратил на обучение лошади счёту, даже смог, а перед первой публичной демонстрацией своих навыков она умерла от старости.

Другой, поссорившись с женой, заявил, что даже овца будет лучше неё. Жена потребовала доказательств, и труппа неделю потешалась над тем, как менталист пытался заставить бедное животное стирать, готовить и прибираться. Кончилось всё публичным извинением перед женой.

О Яслене Санаду тоже рассказывает: оказывается, тут некоторое время назад массово заселились магические паразиты, обладавшие невидимостью, а Яслена – потенциальный специалист по животным – думала, что они наведённая галлюцинация. И не догадалась о правде, пока существа не проявились при всех.

– Не переживай, со всяким бывает, – я придвигаю ей вазочку с конфетами. – Ты же здесь для того, чтобы учиться, опыт получать.

– Я знаю, – она исподлобья смотрит на Санаду.

Он поднимает золотой чайник:

– А то, что сопровождается сильными эмоциями, запоминается лучше, – Санаду наполняет мою чашку, – поэтому, Яслена, стыдитесь, краснейте и мысленно повторяйте свой доклад о разнице в восприятии иллюзий и живых существ.

– Повторяю, – вздыхает она.

Санаду же, отставив чайник, выколупывает из пирожка кусочек яблока и протягивает Марку Аврелию, голова которого торчит из декольте вместо хвоста. Покидать надёжное местечко мохнатый товарищ не хочет и от яблока гордо отворачивается.

– Яслена, – Санаду сурово на неё смотрит. – Я не к груди студентки Клеопатры тянусь с коварными планами, а прикармливаю её белку для налаживания контакта. Учитесь! Я же велел думать о докладе, а не о всяких непотребствах. Ох уж эти гормоны!

– Вам хорошо говорить, – я тоже беру конфетку, – у вас гормоны уже прошли, а у нас ещё буянят.

– И ты, Брут?! – Санаду демонстративно отшатывается. – Только не говорите, что под вашим абсолютным щитом скрываются пошлые мысли. Обо мне.

Мечтательно созерцая потолок, вздыхаю:

– Нет. Не о вас. Совсем другой мужчина занял место у моего сердца! – я собираюсь потискать этого мохнатого мужчину под лифом платья, но дверь распахивается, и в комнату вваливаются двое.