– Наверное, – не могу сдержать восхищение, – только тебе могли предложить трон как альтернативу тюремному заключению.

– Даже не знаю, почему я вызываю такое маниакальное желание навязать мне ответственную должность!

– Ты умеешь выглядеть убедительно, – кончиками пальцев поглаживаю его подбородок, и Санаду вновь прижимается щекой к моей ладони.

– Если я такой убедительный, почему моим отговоркам не верят?

– Потому что все так впечатлены твоей убедительностью, что не могут поверить в обратное, – я мягко улыбаюсь.

Санаду смотрит мне в глаза:

– Так я, получается, жертва чужого самообмана?

– Определённо. И долго тебя в тюрьме мариновали, прежде чем ты согласился занять трон?

– Недолго. Изрель умеет делать предложения, от которых невозможно отказаться, – Санаду пристально смотрит мне в глаза, и я привычно тону в этих чёрных омутах.

Он уже рассказывал, что Изрель в обмен на его согласие занять престол предоставила защиту менталистам. И теперь понимаю, что это защита от поводка крови.

– Что, даже неделю в тюрьме не посидел? – картинно удивляюсь я.

– Два дня всего, пока Изрель утрясала формальности.

– Что, прямо из камеры на трон?

– Представь себе, даже помыться не дали! – театрально возмущается Санаду, и я улыбаюсь: у магов заклинание очистки есть, так что «помыться» можно без воды.

– Наверное, побоялись, что ты улизнёшь через слив, – хмыкаю я.

Небо над нами наливается оранжево-фиолетовым. Санаду мягко улыбается, но иллюзия продолжает держать нас в плену.

И я кровью ощущаю грусть Санаду – словно ледяной стилет в его сердце.

Тяжесть, которой он не поделился.

Что-то, от чего он не может отстраниться даже сейчас.

– Что тебя беспокоит на самом деле? – мой шёпот сливается с шелестом ветра.