– Если моей жизни будут угрожать, ты сделаешь всё, чтобы меня спасти?

Он поднимает взгляд на меня, и в его глазах – вопрос, недоумение.

Поясняю:

– Сможешь ли ты убить того, кто будет угрожать убить меня?

– Смогу, конечно. Я могу убить, если это необходимо и оправданно.

– Если действия по моему спасению будут опасны для твоей жизни, ты рискнёшь?

– Да.

– Значит, я согласна остаться с тобой.

Санаду продолжает внимательно меня рассматривать.

– Слушай, ну я же тебя понимаю, – всплёскиваю руками. – Например, я люблю семью, скучаю по ним, но жить вместе, если честно, не хочу. Мы просто разные. И обществом такое моё отношение тоже не одобряется. Так что я могу понять, почему ты не хотел встречаться с Марой, даже когда чувства ещё оставались. Мне кажется, это нормально. И уж тем более нормальным мне кажется не цепляться за мёртвых, а думать о своей жизни.

Схватив Санаду за руку, наклоняюсь ближе, его дыхание касается моих губ.

– У тебя очень хорошая реакция на невзгоды, – поясняю тихо. – Правильная. Я бы не смогла жить с мстительным маньяком наподобие Танарэса. Ты же сам видишь, что он неадекватен чуть менее, чем полностью. Неужели ты хочешь быть таким?

– Нет, конечно, – почти шепчет Санаду.

– Тогда прекрати маяться дурью и переживать о том, что ты недостаточно мстительный и депрессивный. Жизнь – это лучшее, что может случиться, и ею надо наслаждаться назло всему. Так что давай поцелуемся, и ты как-нибудь плюнь на эту иллюзию, чтобы она уже развеялась, а то нам пора искать выход.

Обхватив Санаду за шею, я подтягиваюсь выше и, уткнувшись носом в чёрные пряди, вдохнув такой головокружительный аромат его кожи, шепчу на ухо:

– Я люблю тебя…

И прежде, чем Санаду успевает ответить, затыкаю его поцелуем. Несколько секунд он ещё пытается что-то сказать, но я не уступаю, и в момент, когда Санаду прекращает сопротивляться и расслабляется в моих объятиях, моё сердце сладко ёкает, а по телу разливается истома.

Крепко обняв меня за талию, Санаду перехватывает инициативу, углубляя поцелуй. Его язык, губы, руки – меня опаляет огнём, голова кружится, сладостная дрожь накатывает, выбивая все мысли.

А когда мы с Санаду, хрипло дыша и вздрагивая, отрываемся друг от друга, нас заливает сияние двух лун, и под ногами пружинит мох.

– Ну вообще! – фыркает кто-то.