– Но я сделал это… честно говоря, – Санаду задерживает дыхание, а затем резко выдыхает: – Я надеялся освободиться. Просто надеялся освободиться, мной двигало вовсе не желание поквитаться за убийство семьи.

– Месть всё равно бы их не вернула, а желание сохранить и улучшить свою жизнь нормально.

– Да не в этом дело, – высвобождает свою руку из моей Санаду и сцепляет пальцы между ног.

Я не тороплюсь его трогать. Мгновение разглядываю хмурый профиль, прежде чем спросить:

– И в чём же дело?

Помедлив, Санаду поднимает голову:

– Я слишком легко ко всему отношусь.

Продолжает шелестеть ветер.

Я вновь поправляю выбившуюся чёрную прядь.

– Разве это плохо? – спрашиваю тихо.

– Моя семья погибла из-за меня, а я даже угрызений совести из-за этого как таковых не испытываю.

– Естественно, это же не ты их убил. Ты не можешь отвечать за выбор, сделанный тем вампиром. Он принял такое решение. Не ты.

– Но я легко с этим смирился. Как и со многими другими вещами, которые для остальных непростительны или невыносимы. Иногда мне кажется, что у меня просто нет чувств, или они недостаточно глубоки.

– Все мы разные, – пожимаю плечами и вглядываюсь в укрытые сумраком тела. – И чувствуем по-разному. Я, например, не вижу проблемы в том, что спокойно отношусь ко многим вещам… Можешь рассказать подробнее? Я правда не понимаю, в чём ты видишь проблему.

Качнувшись, Санаду кладёт руки на край крыши фургона и отбивает дробь пальцами, словно отыгрывает мелодию на клавишах.

– Как бы это объяснить, – Санаду тоже смотрит во тьму и продолжает отбивать незнакомую мелодию. – Я знаю, как чувствуют другие. И добропорядочные существа, и закоренелые преступники, и маньяки. И я даже знаю, что не один воспринимаю всё так… словно через сглаживающий фильтр. Просто негативные эмоции – я не даю им воли. Даже там, где это, казалось бы, нужно.

– И в чём польза негативных эмоций?

– Для повышения ответственности, например. Вот взять недавнюю ситуацию с вампирским безумием: я понимаю, что это плохо, мне жаль погибших, жаль тех, кто потерял близких. Но при этом я отношусь к этому как к чему-то такому из серии «дерьмо случается».

– Оно действительно случается, а ты ничем не мог помочь подданным, так зачем об этом переживать? Ты бы помог, если бы мог.

– Помог бы, конечно.