– Я вижу в темноте…

– Морена воснаграшдает своих детей.

И Дару было за что наградить. Морана-смерть попировала на развалинах Совина, сотни душ приняла к себе, сотни жизней получила, и всё благодаря Даре.

Некогда было размышлять о том, да и тошно. К чему бередить прошлое, коли его не изменить? Дара прихватила череп Лады поудобнее, отбросила отвращение и села на корточки, низко пригибая голову, огляделась.

Ей было страшно, когда она наблюдала, как Безсон ломал половицы, когда представляла распухшее младенческое тельце в подполе, но теперь нечто другое двигало Дарой, нечто жадное, любопытное, искушающее. Это было новое, незнакомое чувство. Оно будоражило, восхищало, оно заставляло сердце стучать быстрее в предвкушении.

Дара попыталась сообразить, в какой стороне находились сени, и поползла осторожно, медленно, подтягивая больную ногу и пытаясь удержать в одной руке череп.

В подполе было тихо и темно. Зрение работало выборочно, выхватывало отдельные куски из мрака: вот белый череп, вот собственная рука, вот голая земля, всё остальное осталось покрыто чёрной пеленой.

Пахло гнилью, тошнотворно пахло, дурно. Ладонь опустилась на что-то мягкое, склизкое, и Дара с отвращением отдёрнула руку. Мёртвая крыса, пожёванная, уже начавшая подгнивать. Не в тот подпол она пробралась, не там искала, чем поживиться.

Дара ткнулась лбом в стену не больно, но ощутимо и замерла на месте, прислушиваясь. Где же Безсон захоронил внука? Она положила перед собой череп Лады, словно надеясь, что тот сам приведёт её к игоше.

– Ну же, где ты? – пробормотала девушка чуть слышно.

И точно отвечая ей, в стороне послышался тихий шорох.

Держа руку на черепе, Дара замерла, прислушалась.

Что-то снова шмыгнуло в стороне, зашебуршало. Дара покрутила головой, но не смогла разобрать, где игоша. Он быстро нырял из угла в угол, играл с ней в прятки.

Хотелось позвать Здиславу, попросить о помощи, но Дара боялась издать хоть звук, пусть игоша уже и знал о её присутствии. Как хорошо он умел видеть в темноте? Или зрение ему вовсе не было нужно и Дару выдавал яркий, отвратительный всем мертвецам запах живого человека?

Лихорадочно Дара попыталась припомнить заклятия, которым научил её Стжежимир, и древние знаки, которые видела в Великом лесу, но ничто из этого не могло пригодиться для борьбы с навьим духом. Ещё недавно она способна была высечь огонь кончиками пальцев, но силы её истощились. Всё же один урок Дара выучила лучше других: у заклятия должен быть источник, собственную силу слишком легко потерять. Она уже заплатила за совинский пожар чужой жизнью.