Вячко давно и не чувствовал, кажется, ничего, кроме ярости и пустоты, и это пожирало его изнутри, уничтожало, подобно яду. Будто змея опутала длинным хвостом грудь и жалила больно, безжалостно, каждый день и каждый час. И он помнил глаза этой змеи – тёмные, горящие, словно угли на бледном лице русалки. Вячко собственными руками подпустил гадюку к себе, доверился ей. Когда он найдёт её снова, то свернёт шею собственными руками.

– Она пообещала что-нибудь придумать, – голос Зуя заставил вырваться из мрачных мыслей.

Обоз затормозил, когда Неждана выскочила из саней и поспешила по дороге к фарадалам. Она подошла по очереди к женщинам, коснулась их щёк и лбов, заглядывая в глаза и бормоча себе под нос, и фарадалки опускали головы, точно засыпали с открытыми глазами. Дружинники наблюдали за ведьмой с болот со смесью восхищения и страха.

Дети заголосили в ужасе, заметив, что их матерей околдовывает ратиславка.

– Убийца! – завопили они.

– Душегубка!

Не лилась ничья кровь, фарадалки не кричали от боли, не падали наземь, а лишь смиренно замолкали, глядя себе под ноги, но дети не успокаивались и рыдали, кричали, отчего на всю округу поднялся немыслимый шум.

– А ну цыц! – гаркнул на них Горазд. – А то и вас всех заколдуем.

– Ага, в зайцев превратим. И сожрём на ужин! – добавил Завид, скорчив злую рожу.

Чернявый фарадальчонок, обмотанный, как девочка, пёстрым платком, высунулся вперёд и заявил:

– Нельзя человека в зайца превратить.

– Да! Нельзя! – подхватили девчонки позади него.

– А вот и проверим, – Неждана закончила со взрослыми и мигом оказалась возле детей. – Кого мне первым обратить?

– Ты не умеешь, – упрямо поджал губу мальчишка.

– Проверим, – с вызовом улыбалась Неждана.

– Всё равно ты ничего не умеешь, – фарадальчонок попятился назад, теснясь к своим. – И я тебя зарежу. Обещаю, что зарежу.

– Вряд ли заяц сможет держать в лапах нож, – хохотнул Синир. – Неждана, иди сюда, нечего на них время терять. Зайцев будет ловить слишком тяжело, пусть пока остаются людьми.

Девушка вскинула голову, поймала взгляд княжича, будто ища его одобрения за работу. Вячко кивнул ей, улыбнулся легко, и Неждана не спеша вернулась в сани. Обоз продолжил путь, и фарадалы, даже дети, отныне вели себя смирно.

– Вот вроде и нельзя с ними иначе, а сердце кровью обливается, – рядом вновь ехал Зуй. – Жить-то им, если не соврала эта баба, недолго осталось. Хотя… фарадалы врут, как дышат, может, придумала она всё, чтобы жалость вызвать.

– Не знаю, может, и придумала, только у нас нет выбора, – больше самому себе, чем дружиннику, сказал Вячко. – Нельзя их отпустить.