– Уж прости, что не помог. Предпочту ещё пожить на этом свете, чем жертвовать жизнью ради вашего племени.

– А сам-то этого хочешь? – бросила ему в спину Ратри.

Княжич замер у дверей, но не обернулся.

– Сам-то хочешь жить? Я очень хочу, пламенный, очень. И наши дети хотят. Мы вольный народ, мы не можем быть чужими рабами. Мы любим жить и живём по-своему. А ты вот-вот потухнешь, я вижу. Это я видеть могу.

В коридоре было тихо, темно, только выла пурга на улице, шуршала сверху, над самой головой, снегом по крыше, скрипела старыми ставнями на окнах.

Вячко навесил засов на дверь, чтобы Ратри не выбралась на волю. Когда закончится метель и его люди наберутся сил, он отведёт фарадалов в Лисецк к местному князю, а дальше Вячко ждут степи, в которых стоят одинокие вольные города.

Прежде, говорили, вольных городов было не три, а четыре. Четвёртый стоял на острове, но остров тот затонул так давно, что уже никто в это не верил. Говорили, что с того острова и пришли фарадалы – вольные обездоленные дети.

Вячко сел на пол, прислонился головой к стене и постарался не слушать ветер, в его пении чудился родной голос, а в сумраке коридора так легко, так желанно было разглядеть знакомый девичий силуэт.

Но её там быть не могло. Никогда больше.

Сталь пела звонко, весело, как весенняя капель. Постоялый двор звенел, шумел, все выбрались наружу, на мороз, чтобы посмотреть, как дерутся дружинник с девкой.

Меч пером летал в руках рыжеволосого княжича. Огненная коса противницы змеёй извивалась каждый раз, когда девушка уходила от удара. Синир ругался громко, зло, часто на скренорском. Сам сражаться он всё ещё не мог, поэтому и уговорил Вячко дать Неждане урок. Только Синир не был доволен ни своей ученицей, ни её оружием.

– Бей, сильнее бей! – выкрикивал он. – Не ножом морковку режешь!

Чекан хорош против мощных воинов, удобен, чтобы пробивать щиты и головы. Вячко был быстр и ловок, мало чем он уступал Неждане, а куда больше превосходил. Охотница привыкла двигаться легко и тихо, прятаться в укрытии, целясь из лука в жертву. Танец смерти был ей мало знаком, редко приходилось прежде плясать под заводной звон меча.

Вячко улыбался, дразнил и каждый раз, когда его клинок готов был нанести удар, уходил в сторону.

– Ну же, давай, – подзадорил Вячко. – Хоть раз достань меня.

Неждана побагровела от гнева, тонкие губы скривились. Она рыкнула звонко, словно дикая рысь, кинулась вперёд, замахнулась топориком, забывая все уроки Синира.

– Снизу, снизу подсекай! – завопил скренорец.

Остальные дружинники стояли кругом, посмеивались.