– И как ты без рук поползёшь? – хмыкнул Синир, поспешавший следом.

– Как змея, на пузе.

– Хватит бухтеть, – оборвал Зуя Вячко. – Торопитесь, пора выдвигаться. Вторак, сможешь усидеть в седле?

Колдун растерянно, почти испуганно перевёл взгляд на коня.

– Давай подсажу, – хохотнул Вячко. – Не осталось места в санях.

Вести быстро разнеслись по городу, да и город тот был что большая деревня. После пёстрого шумного Златоборска и устрашающего каменной своей громадой Совина Лисецк показался Даре немногим больше родного Заречья.

Дома там стояли старые, да и изб было мало, находились они все в городе, а за стеной в посаде жили в землянках и топили по-чёрному. Лисецк, говорили, построили так давно, что ещё даже Вышеславичей не было и в помине.

Утро застало Дару врасплох. Дедушка разбудил свою «внучку» рано, ещё на рассвете, и вдвоём они пошли к княжескому терему, где расположились рядом и храм, и Торговая площадь. Туда стекались все сплетни, и здесь уже ждали княжича Вячеслава.

Дара слушала сплетни, глядела по сторонам с любопытством и думала, что в Лисецке она оставалась в безопасности. Пусть это небольшой город, но как мог узнать её княжич среди таких же чернявых девок в платках? Местный народ был смуглый и темноволосый, с широкими скулами и пухлыми губами. И от мысли, что Дара ничуть не выделялась в толпе, стало спокойнее на душе. Говорили, княжич направлялся с посольством в вольные города, значит, в Лисецке он был проездом, надолго бы не задержался, а уж на это время Дара могла затаиться.

Дедушка побродил мимо лавок, подивил людей своей шубой, породил новые слухи о то ли волхве, то ли колдуне, то ли вовсе оборотне, что в голодную зиму забрёл в город. Старик купил новый тулуп, тут же переоделся в него, чтобы привлекать меньше внимания. Медвежью шкуру он всучил Даре, она несла её до самой корчмы.

– Надо чёрную кровь из тебя выгонять, – сказал Дедушка, когда они уединились в самом углу зала, где пусть и было прохладнее и темнее, зато никто не мог их подслушать. – Готова?

Дара кивнула молча, отпивая из деревянной кружки топлёного молока.

– Больно будет, и потом ты долго ещё без сил промаешься, – предупредил Дедушка. – Но от смерти всегда нелегко уходить.

Хотелось расспросить о другом: о княжиче, который вот-вот должен был прибыть в город, о Моране и ненависти её к Лесному хозяину, о дитяти, которому предназначено стать новым лешим, но Дара заставила себя молчать, слушать да запоминать.

Ещё не наступило время, чтобы проявить свою волю. Даре стоило научиться быть хитрой, притворяться покорной.