– Что за колдовство такое, которое избавит меня от Мораны?

На службу к богине-пряхе посвящали на старом капище, обливали кровью, обращали Вороном, наполняли вены тьмой. Что могло разрушить такую связь?

– Да почти такое, какое ты сама совершила, когда я тебя нашёл в Пясках. Ты чуйкой сама догадалась кровь пустить, но так, внученька, можно лишь ослабить Морану, а чтобы сжечь её совсем, придётся потрудиться. Но тут такая загвоздка… однажды мне уже пришлось видеть, как заблудший волхв отрёкся от Мораны-смерти, мой учитель его тогда спасал, а я подсоблял, потому что в одиночку нелегко отнять у богини её игрушку.

Дедушка улыбался, пока говорил, улыбался задорно, а Дара только мрачнела с каждым словом. Она лишь игрушка для богов, кукла тряпичная, которую вырывают друг у друга из рук. От бессилия выть хотелось волком, но приходилось сидеть смирно и слушать, как волхв рассуждал о её судьбе.

– Беда, что теперь найти ещё одного волхва или хотя бы простого чародея, чтобы знал и понимал древние молитвы и заклятья, почти невозможно. Ну, не кручинься, пусть я один совсем, да ещё и старый пень, но пень недряхлый. Справлюсь как-нибудь, выкручусь, – принялся утешать вдруг Дару Дедушка, то ли посчитав, что она расстроилась из-за обряда, то ли издеваясь.

Даре тошно и страшно было слушать обо всём, что говорил волхв. Ей хотелось заснуть и забыть хоть на время о том, что к городу приближался княжич.

– Я устала, пойду посплю, – решила она, отставляя в сторону кружку.

В корчме не было ложниц для гостей, но ночью, когда Дедушка и Дара оказались на пороге, хозяин разрешил им остаться за скромную плату, выделил тесную клеть, где стояла старая покосившаяся лавка, притащил большой сундук, постелил поверх него тюфяк и поделился колючими шерстяными одеялами.

Дара подумала, что ей стоило спрятаться в этой клетушке до тех пор, пока княжич не ушёл бы из города. Вряд ли он собирался задержаться надолго, он спешил дальше, в степи. И в корчму, где нет комнат для путников, Вячеслав, скорее всего, не должен был зайти. Если Дара поведёт себя осторожно и тихо, не станет выходить на улицу, то им ни за что не повстречаться.

Она поднялась из-за стола, когда распахнулась дверь, и с клубами морозного воздуха, с шумом и гамом в корчму из сеней вошёл огневолосый княжич с товарищами.

– Хозяин, принимай гостей!

Следом за ним ввалились два здоровых мужика и худой парнишка в меховой шапке.

Дара упала обратно на лавку, словно у неё подломились ноги, отвернулась, согнулась над столом, пряча лицо за кружкой.

– Это он, – прошептала она еле слышно.