Жужжала мошкара, точно в летнюю жару. Зудело тело от укусов. Лился пот со лба, затекал в глаза. Ежи то и дело вытирал лицо грязной окровавленной рукой.

Чья это кровь?

Он хлопнул ладонью по шее, пытаясь прибить комара.

Была зима. Утром была зима, Ежи помнил снег.

Откуда мошкара?

Он моргал слепо, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте, но шёл вперёд быстро, прямо, ноги сами несли его.

Куда? Куда он шёл?

Позади раздавались шаги. И справа, и слева. Отовсюду. Никто не пытался спрятаться во тьме, никто не пытался скрыться от него. В кромешной тьме Ежи всё равно не мог их увидеть.

Кто они?

Пахло гарью.

Он шёл. Шёл.

Дышать становилось тяжелее. Сердце билось в груди всё отчаяннее, пальцы сжимали судорожно верёвку, на которой болталось ведро. А позади кто-то шёл.

Ежи слепо заморгал, глотая пыль и песок, пошарил руками по земле вокруг себя, поднялся на колени и попытался встать, упал и перекатился на спину. Всё тело его сотрясала дрожь и бил озноб. Он стучал челюстями, и дыхание вырывалось из груди громко, судорожно, рвано.

Голова раскалывалась, со лба на нос и глаза стекало что-то жидкое, липкое.

Стояла тишина, только его хрипы и вздохи нарушали покой в беспросветной тьме.

Как он здесь оказался?

Сознание вернулось вспышкой молнии, и Ежи замер в ужасе, боясь вздохнуть.

Он вспомнил, что был в подземельях под городом, под Совиной башней, но не понимал, как здесь оказался. У него был с собой пламенник? Иначе как он прошёл так далеко в сплошной темноте?

Ежи ощупал землю вокруг себя и вдруг задел что-то и подпрыгнул от резкого шума. Нечто с грохотом откатилось в сторону, и в глазах взорвался сноп искр.

Руками Ежи обхватил раскалывающуюся голову, закачался, убаюкивая боль. Он плакал жалобно и звонко. Милош обозвал бы его девчонкой.