Ответить на это было нечего. Разве что приласкать паршивца каким заклинанием попротивнее… Так сбросит же, ядовитый гад! Он, конечно, не истинный, но всё же некромант, с кровью разве что чуть более слабой, чем кровь Найтстаров. Тем и опасен.

Вместо проклятия Ленора только закатила глаза и потянулась к камню телепорта, что висел на шее. На мгновение перед глазами встал Блэк-холл – место, где сейчас Лили, которая в ней наверняка нуждается, но она быстро воссоздала в памяти Академию. Не время бросаться страдать по внучке. Тёмные на то и тёмные, что сперва разбираются с врагами, а уж потом пускаются в трогательные рефлексии.

Вихрь телепорта вынес её прямиком к воротам Академии. Дурное правило, с которым она боролась вот уже который год, потихоньку наседая на совет попечителей. Благо у Найтстаров в должниках испокон веков ходило достаточно народу. Среди светлых в том числе – темные-то в их глазах, может, и погань, однако погань богатая и родовитая. Хочешь не хочешь, а споешься и раскланяешься лишний раз, чтобы не покупать втридорога камни из Сумеречных шахт да артефакты из кузниц Найтстаров. Дражайшие компаньоны, как называла их Ленора, её визитам, разумеется, рады не были, но несколько раз созывали совет вне очереди и пытались вразумить Ливингстоуна. Тот ныл и плакал себе в бороду, но телепортационный щит снимать отказывался. Мол, так будет лучше для безопасности.

Ну да, отличная безопасность, когда тяжелая артиллерия вроде Блэквуда, Леноры или условного Сангстера не может сходу попасть внутрь, а вынуждена торчать перед хлипкими воротцами.

– Не Академия, а цирк, – заключила Ленора, входя в упомянутые ворота.

Даже не думая осматривать местный пейзаж (чего она там не видела, за столько-то лет после своих бедовых детей и нескольких воспитанников), она перенеслась в ректорский кабинету. Можно было, конечно, сначала убедиться, на месте ли старина Уэйн, однако же Леноре было недосуг – в конце концов, она может подождать в его же расчудесном кабинете. Наверняка там отыщется что-нибудь интересное…

Увы, со шпионскими планами не свезло – Уэйн оказался на месте. Он сидел за своим столом и что-то лихорадочно написывал на желтоватом листе бумаги. Кусал губы, явно нервничал и даже на неё внимание обратил не сразу. Аж глазу приятно.

– Господин ректор, вы по мне скучали? – едко пропела она и сделал первый шаг, теперь уже с наслаждением слушая, как звенит каблук на каменной плитке. Потому что Ливингстоун от этого звука вздрогнул как-то уж совсем неприлично, чуть не сбросил на пол лампу и несколько побледнел лицом.