– Я знаю, для кого, – пробормотал Захар, всячески стараясь подавить в себе приступ злости. Марина строго настрого велела ему ничего не предпринимать. Ослушаться ее – значит, привлечь на их головы дополнительные проблемы. А ему и так уже хотелось вернуться домой, оставив всех этих людей из прошлого столетия спокойно и дальше проживать свои жизни. Но с собой он собирался забрать ту, что не принадлежит этому времени.

Большую глупость Захар сделал, когда поведал Семену, что томится сейчас в клетке Женя. Что стало с кузнецом! Он принялся метаться по кузнице, потрясая кулаками и стеная, что обрек на мучения светлую и добрую душу. А потом и вовсе собрался идти в деревню за подмогой, чтобы всем вместе выдвинуться к дому колдуньи. В то, что получилось сдержать кузнеца, через длительное время Захар и сам не верил. Себя же ругал за длинный язык, ведь даже объяснить Семену толком ничего не мог. Для этого ему пришлось бы рассказать тому всю историю.

Но и потом еще кузнец несколько раз порывался бежать на помощь Жене, а злую колдунью проклинал всяко разно. В конечном итоге, Захару пришлось вытрясти из Семена клятву едва ли не на крови, что ничего тот не станет предпринимать, пока не придут они за ним ночью. Но о том, что не стоит ему в это ввязываться, Семен и слышать не хотел. «Я виноват – мне и спасать бедную девочку…» – твердил он.

* * *

Лязг двери и звук шагов не заставил Женю повернуть голову. Как лежала на жестком топчане, глядя в низкий и серый потолок, так и продолжала лежать. Сейчас она уже тому была рада, что мысли в голове ее успокоились и принялись плавно плескаться. И пусть их пока еще было слишком много, но голова уже не раскалывалась так сильно.

Остаток ночи и половину дня она провела в таких муках, каких еще никогда не испытывала. И болело не тело, а душа. Сравнить эту боль Женя могла разве что с отрубленной конечностью, которую пришили, и она внезапно ожила. Точно так же и ее душе пришлось восстанавливать по крупицам все то, что когда-то из нее вычистили. И каждая крупица приносила с собой новую боль.

– Считаешь меня злодейкой? – раздался голос Пелагеи.

Вопрос этот посчитала риторическим, а ту, что задала его, – невидимкой.

– А ведь я помогла тебе… Если бы не я, то и являться сюда за тобой было бы некому.

Что правда, то правда. Сквозь боль и желание умереть все то время, что находилась в клетке, прослеживалась мысль, а вернее, непонимание, как у Захара получилось попасть сюда? Ведь это не сон, что видела Женя раньше про жизнь прапра… бабки. Это и есть жизнь, самая настоящая, только в прошлом. Она сюда попала благодаря колдовству. Получается, что и он тоже. И Тристан с Мариной никакие не родственники. Уж теперь-то Женя знала это отлично, как и всех родных Захара. Значит, именно они и вызвались помогать ему.