Робер приказал отправить в крепость сто пятьдесят наемников. При удаче этого хватило бы.

Удача посмотрела на герцога сверху вниз – и решительно повернулась задом.

Ну кто ж знал, что именно в эту ночь рядом с крепостью остановится на ночлег здоровущий, составленный аж из сорока повозок караван?

Не повезло купцам, и ось на одной из телег сломалась, и несколько лошадей захромали, требовался отдых. Ну так что б и не передохнуть рядом с крепостью, а уж с утра, с новыми силами в Кардин?

На них и вылетели наемники Альсина.

Охрана каравана решила, что это разбойники – и приняла их, как надлежало, на копья. Кто успел, конечно.

Парни полегли, но тревогу поднять успели, и из крепости тоже бросились им на выручку, это ж надо? Хамство какое?

Сначала у них под стенами на людей нападают, а потом что – на голову нагадят?

Кротостью нрава Лазурные никогда не отличались, даром, что пехота, закипела ожесточенная схватка. Вот в нее-то и попали ивернейцы, и труса праздновать не собирались.

Все в одной лодке, всем грести надо.

Это оказалось последней каплей.

Людей Альсина смяли, если кому и удалось удрать, их счастье, а Джерисон нашел глазами коменданта крепости, крепкого старика лет пятидесяти.

– Лэйр Ольсен?

– Граф Иртон?

Лэйр снял шлем, забрызганный кровью, и прищурился на графа. В возрасте у него развилась частичная дальнозоркость, но кому это мешает?

Руки сильные, ноги быстрые и удар точен, человека четыре это на себе точно почувствовали. Это и было последним их чувством в жизни.

– Какими судьбами? Вообще, что происходит?

– Вы меня не узнаете, лэйр Ольсен?

Мигель Ивернейский не мог не подсуетиться. А и то – парень труса не праздновал, все правильно сделал.

– Ваше высочество?