К беседке, в которой стоит стол для пикника, горят огни и из которой открывается чудесный вид на горное озеро.
Вокруг озера цветут цветы, окрашенные во все оттенки радуги, а в центре стола стоит ваза из прозрачного стекла, полная полевых цветов.
– Это сделал ты? – спрашиваю я, с восхищением оглядываясь по сторонам.
– Цветы в вазе и огни – это действительно дело моих рук, но видом я обязан Аляске.
– Это понятно, – со смехом говорю я, – но ты был не обязан так напрягаться для какой-то там совместной подготовки.
– Я и не напрягался. К тому же я хотел преподнести тебе второй подарок ко дню рождения.
– Но ты уже преподнес мне подарок. Который, между прочим, очень мне понравился. Пабло Неруда – мой любимый поэт.
– Ты что, забыла, что я сказал, что у меня есть для тебя еще один подарок? – изумленно спрашивает он.
– Я в восторге от этой книги. Мне достаточно и этого подарка. Мне не нужен другой.
– А, ну тогда мне можно не дарить его тебе. – Он кивком показывает на мой рюкзак. – Вместо этого мы могли бы просто позаниматься.
– Да… то есть нет. Мне хочется позаниматься, но если у тебя уже есть второй подарок, я не против развернуть его. – Я бы погрешила против истины, сказав, что мне не любопытно узнать, что это. Может быть, Хадсон и ведет себя так, будто ему на все плевать, но правда состоит в том, что он очень тщательно обдумывает все, что делает, – так что мне очень интересно, что он приготовил для меня и почему он решил, что этот подарок можно будет открыть, только когда мы останемся одни.
– Это один из тех подарков, которые лучше преподносить, пока они свежи, – говорит он.
– Как цветы? – спрашиваю я, наклонившись, чтобы понюхать великолепный букет полевых цветов на столе. – Они чудесны!
– Нет, Грейс. – Он смеется. – Не как цветы. – Он показывает на три черных камешка, лежащие на углу стола. Один из них круглый с зазубренными краями, другой треугольный, а третий квадратный. – Какой из них тебе больше по вкусу?
– Какой камешек? – уточняю я, потому что Хадсон никогда не делает того, чего ты от него ждешь.
– Да. – Он закатывает глаза. – Какой камешек ты бы предпочла?
Никакой? Меня никогда не интересовали камни… что странно, если учесть, что я горгулья. Но я не могу сказать ему этого, ведь он приложил столько усилий, чтобы устроить все это.
– Не знаю. Думаю, больше всего мне нравится вот этот, квадратный, – отвечаю я, беря его. Несколько секунд я разглядываю камень, планируя положить его в рюкзак, но теперь Хадсон смотрит на меня так, будто понятия не имеет, что ему делать со мной. Что вполне устраивает меня – ведь я