– Думаю, я с этим не соглашусь, – говорю я, когда мы проходим мимо пары кресел из пней, о существовании которых я даже не подозревала, пока не начал таять снег. – Да, любую историю можно рассказывать с разных точек зрения, но ведь факты остаются неизменными. Поэтому-то они и зовутся фактами.

– Согласен. – Он кивает. – Но, думаю, человеку необходимо узнать всю информацию о том или ином событии, прежде чем он сможет решить, что есть правда, а что – всего лишь чье-то мнение. Благодаря истории делать это становится легче, потому что она расширяет кругозор. И показывает нам всю картину целиком.

– Да, и, если тебе повезет, эта картина не взорвет твой крошечный человеческий мозг.

Он ухмыляется.

– Ну да, остается надеяться на это.

Мы подходим к развилке, и он кладет ладонь на мою поясницу и ведет меня в ту часть кампуса, где я еще не бывала.

– Куда мы идем? – спрашиваю я.

– В одно место, которое я знаю.

– Вот уж ни за что бы не догадалась. – Я закатываю глаза. – Может, ты мне хотя бы намекнешь?

– Это было бы неинтересно, – отвечает он.

– Имей в виду – я терпеть не могу сюрпризы.

– Нет, это не так, – рассеянно возражает он, ведя меня вокруг огромного сугроба еще не растаявшего снега. – Ты просто так говоришь, чтобы знать все наперед. Это не то же самое.

– Последствия твоего присутствия в моей голове все продолжаются. – Я гримасничаю. – Знаешь, то, что ты знаешь обо мне все, а я о тебе ничего – это просто жесть.

– А что именно ты хочешь узнать? – Он искоса смотрит на меня. – Я охотно поделюсь с тобой.

– Что-то я в этом сомневаюсь. Разве поделиться – это не то же самое, что проявить слабость?

– Я же не собираюсь объявлять всем и каждому о своих неврозах, – сухо отвечает он. – Но если ты хочешь что-то узнать, просто спроси.

Мне столько всего хочется узнать, но я не представляю, с чего начать. Каким он был в детстве? Был ли у него лучший друг? Где он учился? Но для него каждый такой вопрос – это как минное поле тоски и печали, и мне совсем не хочется заставлять его заново переживать тяжелые события его жизни только затем, чтобы удовлетворить любопытство.

– Я могу об этом подумать? – спрашиваю я наконец.

– Конечно. Думай, сколько хочешь. – Но голос его звучит холодно, и у меня создается впечатление, что я сказала что-то не то.

– Хадсон…