– Это великолепно, – говорю я, усевшись на пол. – Ведь последние несколько часов я только и делала, что беспокоилась, что мы не сможем их получить.

– Э-э, Грейс? – перебивает меня Флинт. – Извини за ложку дегтя, но перед нами по-прежнему стоит проблема.

– Какая? – спрашиваю я.

– Цветков три, а если считать кузнеца, нас четверо…

– Пятеро, – поправляет Реми.

– Э-э, шестеро, – сладким голосом напоминает Колдер.

– Ну хорошо, – говорит Флинт. – Считая кузнеца, у нас есть шесть человек, которым надо освободиться из этой тюрьмы, и только три цветка, чтобы сделать это. Как вы думаете, мы можем использовать по половинке цветка на каждого?

– Тогда мы будем выглядеть не мертвыми, а всего лишь полумертвыми, – замечает Реми, и в голосе его слышится скептицизм. – И отправимся в лазарет к Бьянке, а этого никто не хочет, уж вы мне поверьте. К тому же эти цветки такие маленькие. – Он смотрит на мою татуировку с сомнением. – А если речь идет о том кузнеце, о котором думаю я, то он огромный детина. Половинка такого цветка может обездвижить его правую руку, но этим дело и ограничится.

– Ты говоришь о Вендере Браке, том кузнеце, который изготавливает магические браслеты? – уточняю я, потому что нам было бы совсем не с руки освобождать какого-то другого кузнеца.

Реми кивает.

– Ага. О нем.

– Тогда мы вернулись к исходной точке, – говорю я. – И у нас по-прежнему ничего нет.

– Так уж и ничего, – возражает Хадсон. – Ты и Флинт можете разыскать кузнеца и выбраться отсюда втроем.

– Меня не устраивает такой расклад, – не соглашаюсь я.

– Меня тоже, – вставляет Колдер. – И вообще, что в ней особенного?

Хадсон поднимает бровь.

– Ведь это она принесла с собой цветы, разве не так?

– Да, но мы ждали девушку с цветами целую вечность. По-моему, будет несправедливо, если мы даже не сможем претендовать на то, чтобы выбраться отсюда вместе с ней – тем более что мы все знаем: лучше всего эти цветы будут выглядеть на мне.