– Я имею в виду, что жду ее уже давно. – Реми улыбается мне. – На какое-то время ты исчезла, но вернулась несколько недель назад. И должен сказать, что я благодарен за то, что ты вернулась на путь беспутства и разгула, что и привело тебя в это замечательное заведение.

– Какое беспутство? Какой такой разгул? – удивляюсь я. – Ничего такого не было.

Он неопределенно хмыкает.

– Мне трудно в это поверить, Грейс. Я много лет видел тебя в своих снах, и я точно знаю – ты горячая штучка.

– Что ты сказал? – резко спрашивает Хадсон.

– В твоих снах? – недоумеваю я. – Ты хочешь сказать, что твои сны…

– Сбываются? Да. Моя мать была ведьмой, но не очень сильной – даже до того, как на нее нацепили браслет. Она умерла, когда мне было пять лет. Что касается моего отца… я ничего о нем не знаю, потому что она не сказала мне о нем ни слова, но от него мне достался один небольшой дар. Я могу видеть будущее. И я узрел, что именно благодаря тебе я выберусь из этой чертовой тюрьмы.

Он широко улыбается.

– И, как я и сказал, Грейс, я уже давно знал, что ты явишься сюда. Я просто рад, что ты наконец здесь. – Он гладит меня по колену, и Хадсон бросает на него убийственный взгляд.

Но я понимаю. Я не могу себе представить, как можно всю жизнь видеть в снах кого-то, кто, как тебе кажется, освободит тебя – и все это только затем, чтобы она вдруг исчезла, когда час почти настал.

Я знаю, когда я исчезала из его снов – и вижу, что это понимает и Хадсон. Наверняка речь идет о том времени, когда я была сопряжена с Джексоном. Когда я была с ним, это, видимо, увело меня с дороги, на которой я должна была последовать за Хадсоном в тюрьму.

Я искоса смотрю на него, и вид у него подавленный. Я знаю, он винит себя, думает, будто это он виноват в том, что я оказалась здесь. Но если Реми видел меня в своих снах всю жизнь, то не значит ли это, что наше с Хадсоном сопряжение было предначертано?

Эта мысль надрывает мне сердце куда больше, чем заключение в этой тюрьме. Потому что Хадсон – это та пара, которую дала мне вселенная, а я – та пара, которую вселенная дала ему. Но мы не можем быть вместе… Ведь тогда мы потеряем Джексона. А я знаю, что ни он, ни я не сможем простить себя, если это произойдет.

Но я все равно сжимаю руку Хадсона. Потому что что бы между нами ни произошло – независимо от того, добудем ли мы Корону и разорвем ли узы нашего сопряжения, – я никогда не забуду, что Хадсон любит меня такой, какая я есть.

Реми внимательно смотрит на нас, и я вижу в его глазах нечто такое, отчего сочувствую ему еще больше. Но едва он замечает, что я гляжу на него, это нечто исчезает и уступает место все той же прежней хитрозадой ухмылке.