– У нас хватит духу, – заверяет его Хадсон. – А какой вред они могут нанести нам за одну ночь?

– О, это не физические пытки, – поясняет Колдер. – Каземат не трогает ни одного волоса на твоей голове. Но под конец вы будете молить о пощаде. – Она убирает свой лак для ногтей, подтягивает колени к груди и начинает раскачиваться.

– А что именно делает с тобой этот Каземат? – спрашиваю я, боясь услышать ответ.

– Он заставляет тебя переживать худшие твои поступки снова и снова, пока не удостоверится, что ты искупил вину. Это продолжается дни, месяцы, годы. – Лицо Реми мрачно. – Люди сходят от этого с ума – иногда в первую же ночь, иногда через несколько месяцев. Все зависит от человека.

– И от его преступлений, – напоминает ему Колдер.

– И от его преступлений, – соглашается Реми. – Так что думаю, вам надо будет спросить себя: что представляют собой самые дурные поступки, которые вы совершали?

Глава 115. Как можно предсказать будущее, если будущего нет?

Глава 115. Как можно предсказать будущее, если будущего нет?

Вопрос Реми повисает в воздухе и, кажется, продолжает висеть целую вечность, становясь все больше, пока я не чувствую, что только о нем и могу думать. Как и любой из нас.

Первым начинает двигаться Флинт. Встав, он принимается ходить взад и вперед, и по его лицу видно, что он сам не свой.

Лицо Хадсона остается невозмутимым, он и бровью не ведет, но я держу его за руку и чувствую, что он дрожит.

Я пытаюсь заглянуть ему в глаза, но он смотрит прямо перед собой, и я знаю – он снова и снова возвращается мыслями к дням и неделям в Кэтмире перед тем, как Джексон убил его. Я знаю, что тогда он считал, что поступает правильно, но также знаю, как он теперь страдает от своих ошибок. И мысль о том, что эта тюрьма будет сыпать соль на его раны каждую ночь, кажется мне невероятно жестокой.

– А что, если ты не хочешь играть? – отрывисто спрашиваю я. – Что, если ты не хочешь рисковать нарваться на Каземат?

– Тюрьма не совсем уж жестока, – отвечает Реми. – В таком случае ты просто выпадаешь из прокручивания барабана с пулей. И остаешься на месте. Ты можешь не попадать в Яму хоть полгода. Или год. Или вообще сколько угодно долго. Но если ты не пытаешься искупить свою вину в Каземате…

– То у тебя не будет возможности выйти отсюда, – договариваю я.

– Вот именно.

– Фантастика, – ворчит Флинт, продолжая ходить взад и вперед все с тем же напряженным лицом.

– Итак, мы уже знаем, что у нас недостаточно ядовитых цветов, чтобы вытащить отсюда всех, и нам надо ждать шесть дней, прежде чем мы сможем добраться до кузнеца, – проговариваю я имеющуюся у нас информацию, чтобы можно было составить план действий – и чтобы избежать стресса по поводу моих собственных «преступлений»! Хотя я не пользовалась даром убеждения, чтобы вынуждать людей убивать друг друга, но я могла бы более решительно противостоять стремлению Джексона схватиться с Неубиваемым Зверем, и тогда Зевьер бы не погиб. Мне не хочется даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы переживать это заново.