– Каждая схватка из тех, в которых я участвовал сегодня вечером, была честной, – холодно говорит Хадсон.

– Думаю, есть только один способ выяснить это, не правда ли? – Он улыбается злобной улыбкой. – Полагаю, будет справедливо, если ты дашь моим людям возможность отыграть то, что ты у них забрал. Двойной выигрыш или ничего. Если ты сможешь побить великанов Мазура и Эфеса, то тебе достанется вдвое больше денег – достаточно для того, чтобы выкупить вашу свободу.

– А если не побью? – Хадсон поднимает бровь.

– Само собой, тогда я получу и тебя, и деньги.

– Действительно, само собой, – ехидно повторяет Хадсон. – Я…

– Это нечестное пари. – Я вмешиваюсь, чтобы не дать Хадсону сделать что-нибудь абсурдное – например, согласиться. Он же едва стоит на ногах. Он что, воображает, будто ему под силу победить двух великанов? Ну, нет, ни за что. – Только посмотри на него. Это никак нельзя будет назвать честной схваткой.

Харон вздыхает.

– Ну конечно – горгулья мутит воду. Вы всегда были докучливыми существами.

– Я бы не сказала, что стремление уберечь человека – это докучливость, – говорю я.

– Что ж, полагаю, каждый имеет право на свое мнение. – Его холодные серые глаза опять впиваются в Хадсона. – Ну, что, мы договорились?

Хадсон начинает соглашаться, но я опять вмешиваюсь и перекрикиваю его. У этого вампира вообще отсутствует инстинкт самосохранения.

– Нет, вы не договорились.

– Если не прекратишь, то окажешься в подземной темнице, – рявкает Харон.

– Не в первый раз, – огрызаюсь я.

– Ну все! Ты хочешь, чтобы схватка была более честной? Отлично, ты можешь драться вместе с ним.

– Что? – рычит Хадсон. – Нет!

– Ты только что потерял право голоса, – презрительно говорит Харон. – Ты хочешь обрести свободу? Вы двое можете сразиться за нее с моими великанами. А если нет, то не стесняйтесь, оставьте деньги и идите в свою камеру. Разговор окончен.

Он начинает вставать, но Реми машет ему рукой и говорит:

– Дай нам секунду.

Реми отводит нас в сторону, и мы с Хадсоном набрасываемся на него с огнем в глазах.