– Извини, Харон, но не могли бы мы теперь поговорить о цене?

– Могли бы. – Малолеток злорадно зевает. – Но вы принесли недостаточно денег.

– Беллами сказал нам, что цена составляет сто тысяч с человека. У нас достаточно денег. – Он показывает на мешки с золотыми.

– Это старая цена. Новая куда выше. – Харон смотрит на Реми, как бы говоря: «вот облом».

– С каких это пор? – не унимается Реми. – Эту цену нам назвали час назад.

Харон пожимает плечами.

– Много чего может произойти за час.

– Что, например?

– Например, банковский перевод от короля вампиров, желающего, чтобы его сын остался в тюрьме. – Харон смахивает со своего плеча воображаемую пылинку. – Он уже заплатил целое состояние, чтобы поместить его сюда. Но сегодняшний взнос… Скажем так, этого достаточно, чтобы держать его здесь по меньшей мере триста лет.

Он переводит взгляд на Вендера.

– К тому же ты можешь представить себе, что будет, если он потеряет своего любимого кузнеца? И нашу маленькую королеву горгулий? – Он картинно содрогается. – Если вы от него ускользнете, его обуяет неуемная жажда убивать.

– Ты действительно так его боишься? – спрашивает Реми.

– Я никого не боюсь! – следует немедленный ответ. – Я аддонексус, и мы не боимся никого!

– Аддонексус? – шепчу я Хадсону, который бормочет вполголоса:

– Бессмертный ребенок предпубертатного возраста, одержимый манией величия.

Ну конечно. Это все объясняет. Может, кто-то скажет мне, способен ли этот самый ребенок сокрушить нас всех, просто-напросто чихнув?

– Тогда зачем препираться? Мы все знаем, что ты любишь деньги. А у нас много денег. – Реми делает знак Хадсону, который высыпает монеты из одного из мешков на пол. – Давай заключим сделку.

В глазах Харона вспыхивает алчность, и на секунду мне кажется, что это сработает. Но затем малец отрывает глаза от золотых монет на полу и пожимает плечами.

– Это вызовет бунт. Весь последний час мои люди жалуются, что молодой принц вампиров обобрал их до нитки.