Помню, как-то раз я читала, что убивает не падение, а отскок. Если твой парашют не раскроется и ты с размаху ударишься о землю, то ты должна вонзиться в нее. Ты все себе переломаешь, но если при приземлении ты не подскочишь, то есть вероятность, что ты останешься жива.

Поверить не могу, что я погибну от отскока – и притом по милости мерзкого бессмертного десятилетнего сопляка. Не так я рассчитывала завершить семидневное пребывание в тюрьме, но ничего не попишешь.

Я закрываю глаза и молюсь о том, чтобы это произошло быстро…

Однако Хадсон переносится быстрее, чем когда-либо, и, прежде чем я ударяюсь о землю, он оказывается там и подхватывает меня.

– Парашюты переоценены, – говорит он с задиристой ухмылкой. Но произносит он это немного невнятно и дрожит, когда ставит меня на землю.

Перенос отнял у него много сил, но он быстро мобилизуется.

– Думаю, ты порвал себе селезенку, когда провернул этот трюк в духе Супермена. – Я обвиваю рукой его талию, чтобы поддержать, пока он восстанавливает дыхание. Я знаю, мне надо его поблагодарить, но я слишком напугана, мне страшно, что он потратил слишком много сил на то, чтобы поймать меня.

– Селезенки тоже переоценены. – Он подмигивает мне.

– Что будем делать? – спрашиваю я.

Но прежде, чем он успевает ответить, через ограду перепрыгивают два великана – Мазур и Эфес. Когда они приземляются, сотрясается вся арена.

И я… в общем-то жалею о том, что Хадсон не дал мне упасть. Это была бы мучительная смерть, но она по крайней мере была бы быстрой. Думаю, теперь это максимум того, на что мы можем надеяться.

– Что мы предпочтем: быструю смерть или медленную и мучительную? – спрашиваю я Хадсона и по его уверенной улыбке вижу – он думает, что я пошутила. Но я не шучу.

– Нам надо их измотать, – говорит он, и да, это можно было бы счесть каким-никаким планом, если бы Хадсон только что не побил всех обитателей этой тюрьмы, а я бы не была обыкновенным человеком малого росточка.

Я оглядываю арену, ища место, где можно было бы спрятаться, пока мы не придумаем план получше, но вижу, что такого места тут нет. Вокруг только открытое пространство.

А еще я вижу, что мы находимся не на настоящей арене – да, тут есть зрители, сидящие на отгороженных канатами трибунах с пивом и попкорном в руках, но на этом сходство заканчивается. Это бальный зал – с богатыми шторами, роскошным ковром и затейливыми белыми люстрами, которые заблаговременно подвязали, чтобы в центре зала могли сражаться великаны.

Я не понимаю, что происходит – как все эти люди узнали о том, что они могут прийти сюда? И каким образом Харон мог успеть приготовить этот бальный зал для проведения схватки, если он понятия не имел, что она вообще состоится?