Что ж, если он смотрит на эту ситуацию так… Я вздыхаю. Даже если он смотрит на эту ситуацию так, это не имеет значения.

– Я устала, Хадсон. – Я вздыхаю опять. – Я устала, и из-за меня тебя убьют. – Дрожащей рукой я касаюсь его щеки. – Я бы не смогла жить, если бы с тобой что-то случилось.

– Господи, ты что, так сильно ударилась головой? – рычит он, и сколько бы мы с ним ни ссорились, я никогда еще не видела на его лице такого гнева. И такого разочарования. – Куда подевалась та девушка, которая никогда не сдается и не отступает? Которая всегда спорит со мной?

– Я не всегда…

– Это чушь, и ты то знаешь. С самой первой встречи ты только и делала, что спорила со мной. Обо всем, начиная с того, можно ли считать «Империя наносит ответный удар» лучшим фильмом всех времен, до вечно хнычущих писателей-экзистенциалистов и до того, могу ли я признаться тебе в любви. Черт побери, однажды мы с тобой поспорили даже из-за черного цвета.

– Это не то же самое, – начинаю я, но он обрывает меня:

– Ты чертовски права, это не то же самое. Ты можешь читать мне нотацию о колпачке от тюбика зубной пасты – о том, что, если не закрывать его, это ведет к потере тридцати процентов пасты – и каким-то образом превратить это в целое рассуждение о личном пространстве. И что же – теперь ты заявляешь, что ты пас?

– При чем тут зубная паста? Паста не может тебя убить.

– Паста, возможно, и не может, но это может сделать Неубиваемый Зверь. Куда подевалась та девушка, которая не дрогнула перед ним и в конце концов приручила его? Которая не сдалась перед Джексоном Вегой, когда он внушал ужас всем? – Его тон смягчается. – Которая дала мне мужество противостоять моим кошмарам и победить?

– Той Грейс больше нет, – говорю я. – От нее остался только слабый человек, из-за которого ты можешь погибнуть.

Он смотрит на меня несколько секунд, будто пытаясь запомнить каждый дюйм моего лица. А затем отстраняется и рычит:

– А ну, оторви свою задницу от пола и встань.

– Что? – Мне приходится напрячь слух, чтобы расслышать его сквозь громкую музыку и победоносное топанье двух великанов, но он еще никогда не разговаривал со мной так, какими бы ожесточенными ни были наши прошлые ссоры.

Он повышает голос:

– Ты меня слышала. Ты сейчас же встанешь, пошевелишь своими великолепными мозгами и найдешь способ победить. Тебе понятно? Я не могу сражаться с двумя великанами и вдобавок к этому еще и возиться с тобой – просто потому, что тебе хочется жалеть себя.

Я морщусь, но он не понимает. Я пытаюсь взять его за руку и смотрю на него с мольбой.