В поздней английской версии рассказа, созданной Набоковым вместе с сыном в 1974 г., эти стихи (названные «подражанием романсу» в итоговом поэтическом сборнике Набокова 1979 г.) были сокращены и отнесены к (вымышленной) «цыганской песне». Интересующее нас слово «отрада» Набоковы перевели не как joy, pleasure, delight (значения, предлагаемые русско-английскими словарями), а как ardor:
В «Лолите» слово «ardor» встречается лишь однажды (Ч. II, гл. 7) во множественном числе, и в своем русском переводе романа Набоков передал это «ardors» как «любовный восторг». Переводя на английский язык «Евгения Онегина», Набоков словом «ardor» перелагал слова «жар» и «пыл», использованные Пушкиным в переносном значении любовного томления или юношеского восторга: «И юный жар, и юный бред…» (Гл. 2, XV), «Питая жар чистейшей страсти» (Гл. 3, XI), «Нас пыл сердечный рано мучит» (Гл. 1, вариант к строфе IX).
Мы не знаем, нашел ли Набоков какое-либо русское название для «Ады», когда обдумывал возможность создания ее русской версии. Отступив от принципа точности перевода, свой следующий роман, «Transparent Things» (буквально: прозрачные вещи или предметы), он называл «Сквозняком из прошлого» – по строчке из собственного старого стихотворения. Мы можем лишь предположить, сославшись на его поздний перевод стихотворения из «Адмиралтейской Иглы», что версия «Ада, или Отрада» могла быть среди тех, которые он рассматривал.
Подзаголовок романа представляет собой жанровое определение, отсылающее к русской хроникально-мемуарной традиции: «Семейной хронике» (1856) С. Т. Аксакова, «Захудалому роду. Семейная хроника князей Протозановых» (1874) Н. С. Лескова, «Хронике четырех поколений» (1886) В. С. Соловьева. Жанровое определение в названии романа использовал американский писатель Джон Чивер (1912–1982), автор «Семейной хроники Уопшотов» («The Wapshot Chronicle»), 1957 (об одном из рассказов Чивера Набоков отозвался с похвалой в эссе «Вдохновение», 1972). Английское «chronicle» и русское «хроника» имеют одинаковое (греческое) происхождение, однако в английской критике применительно к художественной литературе более распространено определение «сага» (то есть сказание) и «семейный роман» (family saga, family novel), в то время как хроники (летописи, анналы) чаще относят к историографии (так, «Марсианские хроники» Р. Брэдбери, 1950 г., по замыслу представляют собой «историческую» летопись колонизации Марса).
Традиционность набоковского подзаголовка обманчива. Ему противоречат нелинейное, псевдодокументальное повествование и фантастическое содержание романа, построенного на искажении земной хронологии и тщательно выстроенной системе анахронизмов. Вынесенный в подзаголовок термин приобретает скорее философское, а не литературное значение в книге, во многом посвященной проблеме познаваемости времени. Схожим образом в собственных воспоминаниях «Другие берега» (1954) Набоков стремился раскрыть тематическую взаимосвязь (узор) отдаленных событий, а не выстроить их в хронологическом порядке. Как заметил Г. Грейбс, «<…> первые главы романа ставят под сомнение функцию “Генеалогического древа”, поскольку ясно дают понять, что это не роман поколения [generation novel], примером которого является “Сага о Форсайтах” Голсуорси. “Семейная хроника” <…> начинается примерно со времени рождения хроникера (Вана) рассказом об отношениях между Аквой, Мариной, Даном и Демоном, и то, что следует далее, в первую очередь касается любовной связи между Ваном и Адой. Таким образом, мы могли бы лучше описать “Аду” как историю любви в романтической традиции или, самое большее, как бурлескную альтернативу семейному роману в форме “истории брака” [marriage story] (что подсказано искаженной вводной цитатой из “Анны Карениной”). В то время как более половины всей книги (и две трети длинной Первой части) посвящено <…> любви Вана и Ады, другим членам семьи, представленным в “Генеалогическом древе”, уделяется гораздо меньше внимания. После завершения экспозиции в первых трех главах, которые также включают отчет о судьбе Аквы, подробно рассматривается только Люсетта, сводная сестра Вана и Ады. Судьбы остальных, жизнь и смерть Марины, Демона и Дана, затрагиваются лишь время от времени и только тогда, когда это имеет отношение к жизни Вана и Ады» (