Разговор братьев окончательно потерял смысл для Шарлинты. Удивительно, но вновь проснулось прежнее любопытство, когда хочется задавать вопросы и получать ответы. Последние дни оно словно спало.

— А если раньше? А если там всего полкапли нашей крови?

Повисшая в комнате тишина заставила Шарлинту поднять голову. Сначала девушка согрелась о теплый, полный нежности и беспокойства взгляд феникса. У Трея был усталый вид, напряженная, чуть перекошенная улыбка с горькой складкой в уголке рта. Все еще злой, какой-то весь взъерошенный Икрей удерживал несопротивляющегося Равенеля у стены, напротив которой стояло то кресло, где до это сидела девушка. Заглянуть ему в глаза было очень трудно, страшно, но почему-то жизненно необходимо. Предгрозовое небо со всполохами, но не той пугающей сущности, а чувства вины.

— Что случилось?

Было даже интересно, кто ей ответит. Обычно в таких ситуациях буфером между принцессой и братьями выступал Трейвент.

— Ты не помнишь? — спросил Икрей.

Не угадала. Шарлинта слабо улыбнулась.

— Помню, но не понимаю. Был …, - она потянула паузу, подбирая правильное слово, — приказ Нела, а потом боль… А потом вы.

Принцесса не сдержалась, вздрогнула, когда старший амаир резко пересек комнату и вновь опустился перед ней на колени. Это был даже не сознательный страх, а что-то внутреннее, инстинктивное. Руки Трейвента сжались чуть сильнее, напоминая о поддержке и защите.

— Прости, Лин. Если бы я только мог представить заранее.

Меньше всего девушка ждала в этот момент извинений. Она вообще не могла припомнить, когда до этого Равенель признавал свою вину. Это было странно.

— Я дал приказ тебе, убрать щит и отпустить чувства.

Равенель уткнулся лицом в колени девушки. Его голос, и без того, сиплый, зазвучал совсем глухо.

— Ты стала сопротивляться. Одна часть тебя подчинилась, другая — пыталась избавиться от моего влияние. Поэтому было так больно. Я пытался отменить приказ, но ты словно не слышала.

— Я и не слышала, — согласилась Лин и запустила пальцы в волосы Нела, испытывая странную потребность прикоснуться и успокоить. — Значит, сопротивление возможно?

— Для амаинтов, конечно, возможно. Просто впервые, вырываясь из-под контроля, приходится пережить сильную боль. Иначе не было бы изгоев. Но другие, известные нам расы, к подобному сопротивлению неспособны. Получается, что в тебе есть кровь амаинтов.

Младшенький по-прежнему стоял возле стены. Какой-то отстраненный, потерянный. А Шарлинта почему-то захотела, впервые за последнее время, почувствовать тепло всех троих рядом. Но прежде чем она успела хоть что-то произнести, Икрей подошел сам.