Ревность. Лин и сама не могла сказать, когда поверила словам Нела о произошедшем тогда настолько, что рассталась с этим нездоровым чувством.

Обида. Наверное, она ушла, как только Шарлинта поняла, что никто не собирался пренебрегать ее безопасностью. Но осадок все равно остался. Из-за того, что сговаривались за ее спиной, не объяснив, не поставив в известность. Ведь не могли не понимать, что все равно Лин узнает. Пусть даже после суда, а не вот так в случайной беседе.

Недоверие. Самое сложное в их отношениях. Неожиданных, стремительных, вынужденных. Вряд ли кто-то из амаиров мечтал связать себя узами с веллорийской принцессой. Их заставили обстоятельства. И они сделали все, чтобы и у Лин не осталось никакого выбора. Хотя, что лукавить? Дед прав. Выбора у нее никогда и не было, и в его отсутствии совсем не амаинты виноваты. Доверие. Сложно его выстроить, не получив своевременного ответа ни на один важный вопрос. Наверное, не просто так молчали. Наверное, к ней тоже присматривались. Только легче от этого осознания не было. Слова, которые ранили. Поступки, которые вызывали лишь горькое недоумение. Где искать опору для доверия?

Лин закрыла глаза и вновь потянулась к щиту, сдерживающему магию, собирая из мозаики воспоминаний самые теплые и яркие, нежные и смущающие. Трепетные прикосновения феникса, его огненное дыхание на коже, его согревающие объятия. Страстная порывистость младшенького, будоражащие хриплые нотки в его голосе, комплименты на ушко — неуместные, смущающие, вызывающие улыбку, раздражающие, затрагивающие те глубинные чувственные точки внутри, о которых принцесса раньше и не подозревала. Встревоженный Равенель, до боли сжимающий ее плечи своими пальцами, лишь бы убедиться, что Шарлинта жива и невредима. Его взгляд, буквально выбивающий опору из-под ног, поднимающий волну жара в теле. Открытый, волнующий, горячий, заставляющий забыть обо всем на свете, перестать думать, начать ощущать ярче, острее.

Лин чувствовала, когда дрогнул щит, постепенно раскрываясь и растворяясь в хлынувшем потоке магии. Необычно мощном, как будто бы под преградой ее способности постепенно росли или накапливались впрок. Впрочем, именно сейчас это было только на руку. Девушка потянула было ладони к груди феникса, но остановилась, вспомнив слова пророчества. Магия и кровь. Лин едва не забыла. Нужна ее кровь. Оставалось надеяться, что все же не вся.

Не раздумывая, принцесса притянула к себе большой тесак для мяса, висевший на специальной дощечке над плитой. Руки Равенеля напряглись, но Шарлинта не оставила ему даже шанса на вмешательство. Резко сжала ладонью острое лезвие, лишь после этого позволила отнять тесак. Не теряя времени, дернула рубашку Трейвента, подсунула под ткань руки, опустив одну ладонь на солнечное сплетение, вторую — на сердце. Его кожа была пугающе холодной. Полученные травмы гасили огненную драконью магию, и даже сущность феникса не спасала. Лин закрыла глаза и потянулась своей силой к Трею. Ни осторожно и неспешно, как с Дэром. Резко, торопливо, вливая магию щедро, без экономии. Сильные руки Нела держали крепко, и принцесса не боялась свалиться в беспамятство. Ее идеальный якорь. Магии было много. Потоки чар без труда наполнили все исковерканные каналы феникса, поддерживая в нем жизнь, не отпуская за грань, но, почему-то не решая основной проблемы. Что-то было не так с той ловушкой. Какой-то фактор Шарлинта не учла. И теперь, несмотря на все усилия, ее феникс постепенно ускользал, словно вся ее магия проходила через его тело насквозь, не неся никакой пользы. Сердце болезненно сжалось от леденящего страха. Как она потом сможет жить? Как посмотрит в глаза Икрею и Нелу? По щекам заструились слезы. Слезы боли и бессилия. Шарлинта не знала, каким богам нужно молиться, кого просить. Может, крови мало?