Она поискала глазами оружие, все еще не отрывая рук от груди феникса.

— Даже не думай.

Нел. Голос непривычно глухой, но интонация все та же. Властная, требующая беспрекословного подчинения. Как они будут жить дальше, если Трей ускользнет за грань? Связанные вынужденным браком с той, что не сумела его спасти?

Принцесса сосредоточилась, собирая всю магию, какая еще в ней осталось, каждую крохотную каплю. Неважно, если это иссушит ее, или даже убьет. Нужно попробовать еще раз. Как-то иначе. Лин лихорадочно перебирала все, что знала, все, что могла сейчас вспомнить. Неужели, она искренне считала, что хорошо образована? Кому нужны ее академические знания, если Лин не может найти в них хоть что-то более или менее подходящее для подобной ситуации. Еще же есть магический накопитель.

— Икрей, рассыпь все из той шкатулки, чтобы я видела.

Как спокойно звучит ее голос, когда внутри все просто скукожилось от ужаса. Одна ладонь Нела переместилась на живот девушки, словно он собирался оттащить ее от феникса. Пальцы амаира дрогнули, потом потеплели.

— Тот фиолетовый кристалл вложи мне в ладонь, — продолжала руководить младшеньким Шарлинта, боясь даже на секунду оторвать руки от Трея.

Икрей вложил артефакт в окровавленные пальцы девушки. Острые грани кристалла впились в порезанную ладонь, усиливая кровотечение. Лин снова подобрала всю высвободившуюся магию в единый клубок, сформировавшийся в груди. Получится ли спасти Трейвента и выжить самой? Нужно ли что-то сказать амаирам сейчас, пока она еще может это сделать?

— Я, — хрипло начала было Шарлинта, но замолчала, не находя нужных слов.

Вздохнула и закрыла глаза, мысленно прося Саркани о помощи. Теперь Лин не торопилась. Ее магия текла плавно, мягко, бережно оплетая каналы феникса. Шарлинта не собиралась останавливаться, пока не отдаст Трейвенту все, что может, до последней капли. Напряженные мышцы понемногу слабели, словно не магия, а сама жизнь постепенно вытекала из принцессы. Теплые пальцы старшего амаира вновь шевельнулись на животе девушки в странном, как будто защитном жесте. Голова тяжелела, и Лин понимала, что вот-вот ускользнет в небытие. Главное, успеть до этого момента, сделать все, что она может. Или могла. Умереть от истощения было не страшно. Пугало другое. Выжить, не вытянув из-за грани Трейвента.

— Не смей, Лин, — голос Равенеля едва пробился в ускользающее сознание, потом привычные требовательные ноты почему-то сменились обманчиво мягкими, просящими. — Не нужно так, маленькая. Ты не одна.

Не одна, да. Теперь даже сложно представить, как пугала ее когда-то перспектива обзавестись тремя мужьями. Она почему-то все время боится не того, что нужно. Теперь страшно потерять.