Я посмотрела на него удивлённо, но он ничего не добавил, только то ли выдохнул, то ли фыркнул на мои пальцы и легонько потянул зубами кожу на костяшке. Не знаю почему, но я смутилась.
— Ты… расстроен?
— Ммм? — Арден схватил губами другой палец, провёл языком по подушечке, и я оцепенела, наэлектризованная.
— Из-за артефакта. Что я его починю.
— Ммм, — он неопределённо мотнул головой.
Взглядом попросил разрешения, расстегнул манжету рубашки, закатал на мне рукав. Провёл носом вдоль жилки на запястье, поцеловал нежную кожу на внутренней стороне локтя.
Я как-то вдруг очень остро почувствовала, что голая под одеждой. Что всякая эта метафизика — она где-то там, за гранью реального и разумного, где живут лунные; а я здесь, я всё ещё человек, я тёплая, я живая, я зверь.
Запустила свободую ладонь в его волосы, провела с нажимом за ухом, заставив Ардена едва заметно вздрогнуть. Погладила жёсткую линию челюсти и едва заметные рыжеватые волоски, ускользнувшие от бритвы. В этом был и какой-то исследовательский интерес, и что-то ещё — что-то про упивающуюся неожиданной властью женщину.
Арден целовал хорошо, увлечённо, и его пальцы то сплетались с моими, то вдруг легко касались лодыжки, и всё это заставляло что-то греться у меня внутри.
— Говорил же, что буду стоять на коленях, — хрипло сказал Арден, глядя на меня тёмными глазами.
Я так и сидела в кресле, поджав ноги, а он — на полу. У меня туманило голову от его поцелуев, от его голоса, от его запаха, от мягких прикосновений.
Это меня и отрезвило, и я неловко потянула на себя руку.
— Надо его и правда… починить, — пробормотала я и ощутила, как краснеет лицо.
Планировала улизнуть, но как-то само получилось, что Арден встал за мной следом, и я не стала его гнать. Устроились за столом в моей комнате. Я вытащила несессер с инструментами, взболтала первый компонент клея, просмотрела на свет стеклянную мисочку для смешивания — чистая?
Кисти почему-то попадались толстые, и я вывалила на стол весь футляр. Арден помогал в меру сил, собирая у себя отвергнутые экземпляры; он же и нашёл в итоге подходящую, аккуратную и с длинным ворсом.
— Расскажи мне сказку, — попросила я, обезжиривая ребро медного круга.
Арден ничего не сказал, — он умел как-то понять и ничего не спрашивать. Просто подкатил к себе шариковую ручку, доставил черты на отменяющих знаках и на пальцах и заговорил хриплым голосом, в котором дрожат запертые чары: