— Точно нет, — покачала она головой.

Гидеон аж скрипнул зубами. Сорвался с места, заметался по помещению, словно хищный зверь по слишком маленькой для него клетке.

— Постоянные посетители в доме? — Остановился, вперился в нее взглядом.

— Не было никаких гостей, кроме леди Боулер.

При этом имени Глава СБ сразу скривился, будто подавился лимоном.

— Как же, прискакала проверить…

Из чего Амелия сделала вывод, что о визите сестры Монтегрейна тому тоже было известно и без нее. Сколько же наблюдателей он расставил повсюду? Портной Линч, видимо, работал на него уже на постоянной основе. А остальные? Сколько жителей города уже задействованы в травле своего землевладельца?

Перед глазами замелькали встреченные ею лица. Просто ли так подошел к ней знакомиться тренер коней Руфус, неспроста ли вел с ней беседы приходящий из Монна садовник?

— Дальше! — рявкнул Гидеон, вырвав ее из потока собственных мыслей так резко, что Мэл растерянно моргнула.

— Что — дальше?

— Все что угодно!

Амелия пожала плечами. А сама вспомнила еще одного постоянного посетителя хозяйского дома. И если бы она не видела его неформального общения с хозяином, со стороны в этом и правда не было ничего необычного, однако… От страшной догадки по спине пробежали мурашки, и она с силой прикусила щеку, чтобы сохранить хладнокровное выражение лица и ничем себя не выдать.

— Что там с крестьянами? — буркнул Гидеон, к счастью, как раз в этот момент перестав испепелять ее взглядом и отойдя к окну. Слова бросил уже через плечо. Мэл с облегчением вздохнула.

Что ж, очевидно, что и вчерашнее происшествие не было для СБ тайной.

Прошлым утром она проснулась от шума: на рассвете, так рано, что даже Монтегрейн еще не успел отправиться на свою обычную конную прогулку, у ворот особняка собралась целая толпа крестьян. Взволнованные лица, громкие голоса, вилы и лопаты на перевес. И твердый кулак выбранного среди них главным, с грохотом бьющий по металлической поверхности ворот.

Тогда Амелия здорово струхнула, решив, что начался какой-то бунт. Однако у страха, а особенно спросонья, глаза велики. Люди требовали хозяина земель для личного разговора.

Через приоткрытое окно ее спальни на втором этаже, у которого замерла Мэл, спрятавшись за шторой, все было отлично слышно и видно. У крестьян переполнились амбары, а продукцию никто не забирал. Люди боялись, что все сгниет, что их оставят без денег, что начнется голод… Кто-то даже притащил с собой малолетних детей — должно быть, чтобы хозяин этих земель лучше прочувствовал свою ответственность.

Он и прочувствовал. Вышел к ним ровно через такой промежуток времени с момента поднятия шума, который понадобился бы для того, чтобы встать, одеться и спуститься на улицу.