— О-очень, — поделилась впечатлением Мэл.

Отступила от дивана и столкнулась с пристальным и уже совершенно серьёзным взглядом.

— Тебя ни в чем не заподозрил?

Амелия покачала головой. Заподозрил, разумеется. Гидеон вообще из тех людей, кто подозревает всех и вся, иначе не получил бы свою должность.

Она отошла к креслу и села. Монтегрейн проследил за ней взглядом и нахмурился, прочтя что-то в ее лице.

— Он сказал, что ищет девочку четырнадцати лет…

Рэймер кивнул, соглашаясь.

— Спросил, не общаешься ли ты с кем, кому четырнадцать…

Его взгляд стал напряженнее.

— Спрашивал про частых посетителей дома…

— Мэл, — он прервал ее.

Не громко, не зло, не угрожающе, но отчего-то от его тона по спине пробежали мурашки. Покачал головой, смотря до ужаса серьезно. Не произнес больше ни слова, говорил лишь его взгляд: «Даже если ты догадалась, не произноси этого вслух».

Амелия шумно выдохнула и обняла себя руками, отвела глаза в сторону и почему-то уставилась на картину с ромашковым полем — такую яркую и совершенно неуместную в этой комнате.

— Ответь мне на один вопрос, — заговорила первой, когда молчание уже порядком затянулось.

— Если… — начал было Монтегрейн, но она быстро покачала головой.

— Не об этом.

— Тогда спрашивай.

— Как умер принц Конрад?

Снова повисло молчание. Секунда, две, тридцать… Она не имела права спрашивать, но почему-то сейчас, в этот самый момент ей вдруг стало жизненно необходимо узнать. Мог ли Рэймер убить друга? Нет. Ей казалось, что нет, но нужно было это услышать.

Однако услышала Мэл то, чего точно не ожидала: