Монтегрейн с досадой сжал губы — когда она успела вчера расплакаться? Может, он еще чего-то не заметил?

Мэл снова пошевелилась, глубоко вздохнула и вдруг закинула на него ногу. Прямо поперек тела, на пах. Чудесно. Проверяем выдержку дальше?

Она еще явно не проснулась, но сон стал уже поверхностным, дыхание сделалось чаще, а ладонь, ранее расслабленно лежащая на его солнечном сплетении, поползла вверх, до того медленно, что у него сбилось дыхание, и остановилась где-то в районе ключицы. Еще пара таких жестов, и конец его выдержке.

— М-м-м… — Амелия снова вздохнула, наконец, просыпаясь. — Не спишь? — спросила, не открывая глаз.

Проснулась и не решила отпрыгнуть или бежать подальше сломя голову — добрый знак.

— Не сплю. — Он поцеловал ее, куда дотянулся, не меняя позы. Получилось в макушку. — Любуюсь.

— Чем?

— Кем. Тобой.

Амелия улыбнулась. Просыпаясь, она чуть повернулась, и он не мог видеть ее улыбку — почувствовал, так как Мэл все ещё крепко прижималась щекой к его обнаженной груди. Ни ногу, ни руку, кстати, не убирала — еще один добрый знак.

Она же понимает, что он не плюшевый мишка, правда?

Монтегрейн тоже повернулся на бок, придержав ее ногу. Медленно, смакуя прикосновение к нежной коже, провел ладонью от щиколотки к бедру, очертил талию и добрался до груди.

Мэл что-то мурлыкнула и не отстранилась.

Хотелось продолжения вчерашнего вечера и ночи, однако он велел себе притормозить.

— Я вчера не сделал тебе больно? — спросил серьезно.

Она распахнула глаза, такие большие и будто еще более зеленые, чем раньше, — должно быть, оттого, что ее лицо было очень близко.

— Больно? — Казалось, ее поразил этот вопрос. — Нет, — покачала головой. — Конечно нет. — Будто само это предположение было донельзя нелепым. — Это было… прекрасно. — И зарумянилась ещё больше.

Рэймер ухмыльнулся. Ну все, его гордость не пострадала.

* * *

Немного поспорив, они все-таки решили спуститься вниз к завтраку, и, воспользовавшись предлогом, что ей надо переодеться, Амелия ускользнула в свои покои. Правда, все же пришлось воспользоваться чужой ванной, чтобы умыться — пугать встретившихся по дороге обитателей дома не хотелось.

Однако переживала Мэл совершенно зря: снизу доносились звон посуды и голоса, а второй этаж был абсолютно пуст, и она спокойно преодолела пусть до своих комнат и заперла дверь изнутри.