Алессу сотрясала сильная дрожь, но отдаленные голоса подгоняли ее, руки тянули вверх сильными хватками. Ей не позволяли скорбеть – не позволяли быть собой.

Армия по-прежнему сражалась. Ее друзья по-прежнему боролись.

Она была не одна.

Она не могла сдаться.

Отпускать – самое трудное, что ей когда-либо приходилось делать, но битва не закончилась.

Друзья были повсюду, они наполняли ее любовью, сочувствием, своей магией.

Калеб с трудом поднялся на ноги. В какой-то момент коготь скарабео зацепил его лицо, оставив жестокую рану на лбу, пересекающую глаз, но он выжил, даже несмотря на то, что половина его лица превратилась в кровавое месиво. Прищурившись здоровым глазом, он протянул ей руку. Камария сжала другую руку практически до боли, и Алесса ухватилась за эту боль.

Она была настоящей. Боль означала, что она жива. Они все живы. В крепости полно живых людей, включая ее семью и тысячи других.

Непроницаемое полотно из когтей и крыльев, прежде укрывавшее все небо, превратилось в разрозненные кучки скарабео. Разъяренные чудовища обезумели от отчаяния, почувствовав свой неминуемый провал. Скарабео проиграют, так или иначе, но Алесса могла помешать им забрать еще больше жизней. Не позволить жукам добраться до города, где за измятыми металлическими ставнями прятались люди, стены домов которых дрожали, пока скарабео вгрызались в двери.

Алесса выстроила крепость вокруг убитой горем девушки, горюющей внутри нее, и повернулась к небу.

Ее борьбой руководили инстинкты. Две руки, еще две. Алесса двигалась среди своего отряда Фонте, собирая и накапливая силу, чтобы использовать как можно больше даров в каждом отдельном всплеске.

Крик боли, который ей не позволили испустить, выливался в оружие – ее сила превратилась в крещендо из ярости и горя, прорываясь на свободу тайфуном молний, огня и льда. Даже океан откликнулся, вздымая огромные волны и поглощая скарабео, стремясь утащить их в глубины.

Мало-помалу небо прояснялось. Звуки возвращались.

Чья-то рука отпустила ее руку. Следующая. Калеб упал и перекатился на спину, его грудь тяжело вздымалась.

Стоны и крики боли смешивались с торжествующими возгласами. Алесса обмякла, опустошенная и выжатая, отпустив дары.

Она рухнула на землю и накрыла тело Данте, защищая его после смерти так, как не смогла защитить при жизни. Руки блуждали по его шее, выискивая пульс, слабый вдох, любой признак жизни, но не было ничего. Ни трепета в кончиках пальцев, ни прикосновения теплого ветерка к ее ладони. Ничего.

Капитан поклонился ей, его покрытое шрамами лицо было влажным от крови и ихора скарабео. Он уверил ее, что солдаты способны закончить зачистку без нее.